В твою любовь. Рискуя всем
Шрифт:
Помолчав несколько секунд, Эммерсон медленно откинулся на спинку и ворчливо добавил:
– Я сначала следил пару дней за этими зданиями, прежде чем предпринять вылазку. Смотрю, тебя отправили сюда одного. И нахрена? В лесополосе нет смысла торчать, эти здания связи давно пора снести за ненадобностью… И да, кстати…
Он сглотнул, с трудом продолжая после тирады, будто та выбила остатки сил:
– Прошу тебя, давай без «сэр» и прочего дерьма. Мы сейчас не в тех условиях…
Да, так действительно было бы намного удобнее по многим причинам, начиная от той, что озвучена самим Эммерсоном, заканчивая тем, что с такой разницей в возрасте,
– Как скажешь, – я в дружеском жесте коснулся его здорового плеча. – Я несказанно рад, что ты цел и вернулся сюда. У меня есть немало новостей…
Норд встрепенулся, горящим взглядом уставившись в моё лицо. Я видел его нетерпение, и моё собственное разрывалось от радости приобретения самого главного союзника. И от желания поведать ему всё.
– Она жива?.. – еле слышно прохрипел командор: – Где она сейчас?
Я ждал этого вопроса, вновь убедившись в далеко не поверхностном отношении Нордвуда к Грейс. Но сейчас только строго покачал головой, направившись к ванной комнате и бросая на ходу:
– Сначала мы приведем тебя в порядок. На лицо явное истощение, да и рану нужно обработать по-человечески, убедиться, что нет заражения. А после поговорим и всё обсудим.
В спину ударил голос с непривычными нотками мольбы, которые Нордвуд не стал скрывать передо мной, и это заставило всё же обернуться. Я на секунду представил, как сильно сейчас мучается Грейс, всё ещё думая, что командор мёртв, и сердце сжалось от нахлынувших чувств:
– Прошу, Уиллсон. Просто скажи, что она жива…
Я поджал губы, опираясь ладонью на дверной косяк соседней комнаты. Потерев глаза пальцами, тихо проговорил:
– Да, жива. Но ей требуется наша помощь. Как и командору Уайту с Ким.
На похудевшем, заросшем короткой щетиной лице отразилось облегчение, а после… Расцветающая решимость. Я почти ощутил, как в воздухе повисло напряжение вкупе с чувством вины, что глодала молодого командора – он корил во всём случившемся себя. И неимоверными усилиями удержался от следующих расспросов.
– Хорошо… – шёпотом ответил Нордвуд, осторожно поднимаясь с места.
Я молча кивнул в сторону душа, куда он, не споря, проследовал, а после я принялся искать тряпку для уборки и аптечку, которая неизменно была всегда с собой, где бы и в каких условиях я ни жил.
***
Через пару часов, Нордвуд стал хоть немного похож на себя прежнего.
Появившаяся худоба от питания одними лишь ягодами, моллюсками и кореньями на свой страх и риск – мы до сих пор считали часть земель и моря «зараженными» криптококком после глобальной войны много лет назад – конечно, никуда не делась. Но свежая, хоть и не по размеру, выданная из шкафа одежда и гладко выбритое лицо сделали своё дело. Зашив его, благо, чистую, не загноившуюся рану, мы сели на маленькой кухоньке, и я был доволен тем, что с Нордвудом не приходилось возиться, как со многими военными его возраста – сейчас он и без моих старческих наставлений сам понимал, что не стоит перегружать желудок нормальной пищей после недельного марафона в лесу и заплыва вдоль побережий двух Островов. Что сказать – задатки командора. Проницательный, гибкий ум, инициативность и самостоятельность ничем не выбьешь.
– Знаешь, – отложив приборы, горько усмехнулся Нордвуд, – там, в волнах, а после среди деревьев я впервые обрадовался тому, что когда-то работал в Научном
– О да, – коротко рассмеялся я в ответ: – Ученый в нынешнем теле вояки – лучшая комбинация, чтобы пережить такой опыт.
Мы никак не могли начать разговор о случившемся, потому что весь вид Эммерсона говорил о том, что возвращение и погружение во всё это вновь даётся ему нелегко. Сжатые губы, периодически проступающие желваки, изрезавшие лоб морщины задумчивости. Он ещё не до конца пришёл в себя, и дело было не только в физическом состоянии. Что-то внутри молодого командора сломалось, что-то тонкое и хрупкое, присущее даже таким волевым людям, как он. Я знаю, о чём говорю, потому что сам пережил нечто подобное, потеряв в одном боевом задании пятнадцать лет назад лучшего друга.
Тогда нам тоже пришлось двое суток выживать в джунглях одного из малых архипелагов. И именно в те времена построили этот полигон на Острове Бурь, чтобы тверже укрепить позиции «Тиррарии» в борьбе с криптококком. Но делиться своими выцветшими воспоминаниями я не хотел и решил аккуратно перевести разговор в необходимое русло.
Времени было крайне мало, и каждое промедление могло стоить жизней близких людей.
– Думаю, не только знания по биологии спасли тебя, Нордвуд, – заметив, как командор сконцентрировал своё внимание на мне, я продолжил твердым тоном: – Мысли о ней мотивировали тебя вернуться и не погибнуть. Больше чем что бы то ни было.
Еле различимый короткий вздох сорвался с его рта, и я понял, что попал в точку. Принял это за некий призыв к действию.
– Не зови меня Нордвудом, Уиллсон. Просто Норд.
Откинувшись на спинку стула, я кивнул и скрестил руки на груди, бескомпромиссно начав свой рассказ:
– По приказу Тома Грейс держат в главной тюрьме Материка. Её ожидает приговор Верховного суда. Когда – неизвестно. К ней никого не подпускают, абсолютно. Это всё, что мне удалось узнать после побега Макса и той ситуации на Восточном.
Кулаки Эммерсона, которые раскрытыми ладонями до этого лежали на столе, немедленно сжались до побелевших костяшек. Норд постепенно оживал, и имя бывшего командора Дивизиона разведки, ставшего единственным главой всей «Тиррарии», сработало триггером.
– Грейс предъявлено обвинение в соучастии и в помощи предателю «Тиррарии», – деловито продолжил я, рассчитывая именно на такую реакцию, которую сейчас видел перед собой: – Последним, как ты уже, наверное, догадался, называют тебя. Но есть одна важная деталь, которая может нам помочь – все считают, что ты мёртв.
Норд резко встал, принявшись расхаживать по небольшому помещению нервным, чеканящим шагом. Его глаза лихорадочно бегали с предмета на предмет, когда он запустил пальцы в волосы, с силой оттягивая их назад.
– Блять… – гневно выдохнул он, слушая меня дальше.
– Ким и Лэндона заперли на нижних этажах Штаба, и если у Грейс хотя бы есть призрачный шанс быть оправданной, то этих двоих ожидает трибунал. Сам знаешь судьбу тех, кто попадает в карцер. Дата – тоже неизвестна, – у меня самого всё внутри затопило злостью, когда я договорил: – Есть подозрение, что Том делает это специально. Он расстреляет ребят без участия Верховного суда и без зазрения совести, лишь бы причинить как можно больше боли Грейс. А ей, если признают виновной, просто введут смертельную инъекцию.