В Венеции

Купер Джеймс Фенимор

Слова Аннины о характере дона Камилло и обеих женщин, скрывшихся у нее, произвели тяжелое впечатление на Джельсомину. Она сгорала от стыда при мысли, что ее возлюбленный может изменить о ней свое мнение. Успокаивала она себя мыслью, что он достаточно ее знает, чтобы не подумать плохо о ней. Но ее деликатность требовала, чтобы она рассказала всю правду. В подобные минуты ожидание бывает тяжелее самого оправдания. Как бы с намерением подышать свежим воздухом она вышла из каюты и приблизилась к гондольеру.

— Карло! — сказала она ему тихо, видя, что он продолжает грести в молчании.

— Что, Джельсомина?

— Ты удивлен моим поведением?

—

Я хорошо знаю твою кузину и уверен, что она тебя обманула. Но придет время, и ты узнаешь всю правду.

— Ты меня не узнал, когда я тебе крикнула с моста?

— Нет. Я в то время искал только пассажира.

— Но скажи мне — почему ты так не любишь Аннину?

— Потому что нет женщины хитрее и лживее ее в Венеции.

Джельсомина вспомнила, что ей говорила донна Флоринда. Аннина. правда, сумела ей внушить полное доверие и без труда убедила ее, что обе женщины, которым она дала приют в своей квартире, были только лживые обманщицы. Но теперь, находясь в присутствии человека, которому она доверяла больше всех на свете, и слыша его открытое обвинение, Джельсомина почувствовала необходимость все рассказать. Вполголоса она передала мнимому Карло все происшествия этого вечера и то, что говорила ей Аннина о женщинах, оставшихся в тюрьме. Джакопо слушал ее очень внимательно.

— Довольно. Теперь я все понял, — сказал он, когда раскрасневшаяся от волнения Джельсомина кончила рассказ. — Будь осторожнее с Анниной, потому что она фальшивее самого Сената.

Джельсомина вернулась в каюту гондолы, и гондола продолжала свой путь, как-будто ничего не случилось.

Глава XXV

Джакопо были хорошо известны все предательские хитрости венецианского правительства. Он знал, с каким неустанным постоянством Совет преследовал тех, кто его интересовал. Джакопо был далек от надежды на полный успех, несмотря на благоприятные обстоятельства. Аннина была, конечно, в его власти. Но прежде всего ее надо было поместить в такое надежное место, где она не могла бы увидеться с полицейскими агентами. Сначала он подумал было вернуться во дворец дона Камилло, но это значило бы попасть в самую середину толпы сенатских шпионов, окружавших герцога. Хотя дон Камилло, не придавая большого значения аресту Аннины и рассчитывая на свои связи, выпустил ее на свободу после того, как выпытал от нее все, что она знала, Джакопо считал нужным задержать ее, так как она могла теперь сообщить многое полицейским агентам о положении донны Виолетты и донны Флоринды.

Площади и дворцы остались сзади; удивленная продолжительностью пути, Аннина с нетерпением выглянула в окно, чтобы посмотреть, где они плывут. Лодка в это время была в порту среди судов. Под тем же предлогом, как и Джельсомина, дочь виноторговца вышла из палатки и подошла к гондольеру.

— Подвези меня поскорее к калитке Дворца Дожей, — сказала она, сунув в руку гондольера серебряную монету.

— Ваши приказания будут исполнены, красавица. Но, ей-богу, странно, что такая умная девушка не чует сокровищ, находящихся на этой фелуке.

— Ты говоришь о «Прекрасной Соррентинке»?

— Ну, конечно! Ведь нигде ты не найдешь лучшего вина. А потому не торопись и воспользуйся удобным случаем, прелестная дочь честного Томазо. Нам, гондольерам, ты окажешь этим большую услугу.

— Как, ты меня знаешь?

— Да кто же не знает хорошенькую торговку вином с Лидо?

— Зачем же ты надел маску? Как тебя зовут?

— Это не важно. Я из числа твоих

покупателей, и я отношусь к тебе с полным уважением. Но ничего не поделаешь с нашими молодыми патрициями; они заставляют нас многое держать в тайне до тех пор, пока не исчезнет всякое подозрение. Вот когда мы будем среди других лодок, мне, пожалуй, можно будет снять маску. Хочешь войти на палубу «Прекрасной Соррентинки»?

— Бесполезно спрашивать, потому что ты сделаешь, как тебе самому захочется.

Гондольер улыбнулся, как бы давая понять, что ему были известны ее тайные желания. В это время гондола остановилась у борта фелуки.

— Войдем поговорить с хозяином? — спросил Джакопо.

— Но у него нет вина.

— Это мне известнее, чем тебе. Я хорошо знаю людей и их увертки.

— Но ты забыл о моей кузине…

Джакопо взял Аннину на руки и поставил ее на палубу «Прекрасной Соррентинки»; затем вспрыгнул и сам. Не давая Аннине возможности разобраться в мыслях, он заставил ее спуститься в каюту. Стефано Милано спал в это время на палубе, растянувшись на свернутых парусах. Джакопо разбудил его, ударив по плечу.

— Виноват, синьор, — сказал моряк, видя перед собой самозванного Родриго. — Ну, что? Прибыл мой груз?

— Но не весь. Я привез к тебе одну Аннину, дочь старого виноторговца с Лидо, Томазо Торти.

— Как! Неужели Сенат находит нужным так таинственно отправлять ее из города?

— А то как же! И он придает большое значение ее аресту. Чтобы она не подозревала моего намерения, я ее привез сюда под предлогом тайно купить у тебя вина. Теперь твоя обязанность следить за ней, чтобы она не убежала от тебя.

— Нет ничего легче! — ответил Стефано и, добежав до каюты, запер ее дверь и задвинул засовы. — Будь покоен, там никого нет, кроме нее.

— Отлично! Постарайся уберечь ее. А теперь снимись с якоря и выведи твою фелуку из гущи этих судов.

— Это мигом будет исполнено; у меня все давно наготове.

— Смотри не медли, потому что многое зависит от твоей ловкости в этом деле. Через несколько минут мы увидимся. Но не забудь, Стефано, следи за своей пленницей, потому что Сенату очень важно, чтобы она не убежала.

В то время, как самозванный Родриго входил в свою гондолу, Стефано начал будить матросов, и, когда Джакопо въезжал в канал святого Марка, фелука калабрийца с надутыми парусами выбиралась из порта, чтобы остановиться в отдалении.

Вскоре гондола подъехала к ступеням входа во дворец, Джельсомина поднялась по лестнице. Тот же самый алебардщик стоял еще на карауле. Он пропустил ее, ничего не спрашивая.

— Скорее, как можно скорее, — вскричала Джельсомина, входя в комнату, где ее ждали донна Виолетта с гувернанткой. — Нельзя терять ни минуты. Не останавливаясь, идите за мной!

— Но отчего ты так взволнована и еле переводишь дух? — спросила с тревогой донна Флоринда. — Скажи: видела ты дона Камилло?

— Ничего не спрашиваейте у меня, а идите скорее!

Джельсомина взяла лампу, и все вместе они вышли из комнаты.

Они благополучно покинули тюрьму и перешли Мост Вздохов, потому что у Джельсомины ключи от него были с собой. Спустившись по большой дворцовой лестнице, они вошли в крытую галлерею. Так же благополучно они прошли и через двор.

Джакопо их ждал у выхода на канал. Меньше чем через минуту их гондола уже рассекала воду гавани, направлясь к фелуке, которую можно было узнать по развевающемуся белому парусу. Джельсомина с волнением провожала их глазами и потом через главную дверь вошла в тюрьму.