В видении Бога
Шрифт:
Рамдас изменил свой рацион, ограничив его молоком и фруктами. Он провел с этими добрыми благочестивыми людьми четыре дня, а потом уловил явственный призыв из Кириманджешвара, пригорода Кундапура, известного также как Ашрам Агастьямуни.
На пятый день Рамдас выехал из Бангалора вечерним поездом и на следующий вечер прибыл в Казарагод. Здесь он не упустил случая удостоиться даршана Гурудэва [8] и повидался со многими почитателями. Задержавшись в Казарагоде всего на один день, он последовал в Мангалор. Его целью был Кириманджешвар, и он должен был оказаться там как можно быстрее. Он получил «сообщение», что в этом месте ему предстоит
8
Рамдас почитал как Гурудэва своего отца, посвятившего его в Рам-мантру.
9
Рукмабаи – жена Рамдаса по «прежней» жизни.
Он сразу же искупался в храмовом водоеме. Выпив немного воды, он до вечера бродил в огромном лесу, в чаще которого обнаружил маленький храм богини. Храм состоял из внутренней святыни – узкого и темного помещения, где была установлена каменная статуя Дэви, чистой передней комнаты с гладким блестящим полом и открытой веранды. Он решил обосноваться в примыкающей к святыне комнате, где было много свежего воздуха. Имущество его состояло из одного дхоти и двух набедренных повязок.
Режим его складывался примерно так: три омовения в пруду – утром, днем и вечером, что совмещалось с питьем воды из того же пруда. Пруд находился примерно в пятидесяти ярдах от храма Дэви. Ночи он проводил в комнате, дни – в лесу. У храмового алтаря вечером зажигался светильник – глиняная плошка с кокосовым маслом. Он горел несколько часов. За этим следила матушка, жившая неподалеку. Обычно она делала это раньше, чем он возвращался из леса в сумерках, так как к его приходу лампада уже горела. Как-то раз матушка припозднилась, и он уже сидел в комнате. Она пришла в храм, как всегда, но, увидев смутные очертания его фигуры в полумраке комнаты, испугалась, взмахнула руками и, громко вскрикнув, в ужасе убежала прочь. После этого она не появлялась ни разу, и светильник больше не зажигался.
Иногда вечерами Рамдас совершал прогулки к океану. Он обнаружил на берегу огромный камень, выдающийся в море, и, взгромоздившись на него, подолгу глядел на огромные волны, с грохотом бьющиеся о скалы. Под ногами шныряли морские крабы, над головой летали белые чайки, длинная лента песка искрилась на солнце. На исходе дня его ожидало одно из самых впечатляющих зрелищ – закат солнца. Постепенное погружение пылающего диска в глубины синего моря завораживало его взор. Здесь, на берегу, несмотря на оглушительный рокот волн, он ощущал покой, не поддающийся описанию.
Так шли его дни – в молчании, посте и омовениях в пруду. Кто-то из сельчан, прослышав о его голодании, пытался прервать его, уговаривая отведать молока или фруктов. Но он был равнодушен как к дарам, так и к дарителям. Как-то раз во время своих бесцельных блужданий он вышел к рынку, где большинство продавцов были мусульманами.
– Кто этот человек? – спросил прохожий у торговца, указывая на Рамдаса.
– Так, один полудурок, – ответил тот, покрутив пальцем у виска.
Рамдас расслышал это замечание и, подойдя поближе, поправил торговца:
– Нет, брат, «полудурок» – это слабо сказано. Почему не сказать правду – «полный дурачок»?
Лавочник опешил, услышав это неожиданное странное признание. Рамдас пошел своей дорогой.
Следует упомянуть, как голодание влияло на Рамдаса. На третий день он начал чувствовать физическую слабость. Спустя еще три дня передвижение стало даваться ему с большим трудом. Он не мог дойти до пруда без остановок, и несколько
На девятый день к нему в храм Дэви пожаловал местный староста из общины Сарасватов и предложил дары – молоко и бананы. Рамдас дал ему понять, что пока что приказа «на еду» от Бога не поступало и он не имеет понятия, когда закончится пост. При этом он пообещал другу, что когда это произойдет, первая трапеза состоится непременно в его доме. День этот оказался не за горами. Пост длился еще два дня, после чего Рамдас побрел к дому Сарасвата. Идти пришлось больше мили, и несколько раз он подолгу отдыхал по дороге.
Добрый друг, как и его благочестивая жена, почтили за великую честь покормить Рамдаса. После еды Рамдас, испросив позволения у радушного хозяина, уехал в Кундапур на автобусе, куда его заботливо усадил староста. К вечеру он добрался до Кундапура.
Огнеупорный кирпич!
В Кундапуре Рамдас, как повелось, обосновался на втором этаже диспансера Рама Бхатджи. Друг-доктор проявлял к нему исключительную любовь и чуткость. Питание его состояло поначалу из одного лишь молока. Здесь он встретил Рамчарана, высокообразованного санньясина из Северной Индии, который всей душой радел за развитие общественного сознания народных масс. Санньясин воспылал необъяснимой любовью к Рамдасу и сильно привязался к его особе.
Пребывание Рамдаса в Кундапуре совпало с разгаром сезона манго, и, естественно, посещавшие его друзья закармливали его спелыми плодами. При этом ему приходилось пить много молока, поступавшего от почитателей в большом количестве. В результате у него расстроился желудок и поднялась температура. Лихорадка взяла над ним полную власть, так как тело и так было ослаблено десятидневным голоданием. Но он не только не чувствовал недомогания, но впал в состояние невыразимого экстаза. Даже когда температура была на пике, он танцевал от радости, бившей через край.
Рам Бхатджи, не на шутку обеспокоенный, предлагал ему лекарства. Но Рамдасу не хотелось насильно выпроваживать лихорадку. Он принял ее как желанную гостью, в чьей компании превосходно проводил время.
– Почему ты считаешь, что ее нужно прогнать? – говорил он. – Пусть она отстанет от Рамдаса по своей доброй воле.
Он так и не притронулся к лекарствам и пылал в жару еще два дня. На вторую ночь он сообщил Раму Бхатджи, что утром хочет покинуть Кундапур.
– Ну уж нет, Рамдас, – решительно запротестовал тот, – я не позволю вам уйти, пока не спадет температура.
Дело в том, что Рамдас только что получил приглашение от Сандживрао из Эрнакулама – с просьбой приехать туда без промедлений. Он так и сяк уговаривал Рама Бхатджи отпустить его, но доктор был непреклонен.
– Ну, хорошо, – пошел на уловку Рамдас, – а если Рам к утру избавит его от лихорадки, ты разрешишь ему уйти?
Рам Бхатджи «клюнул».
– Разумеется, – ответил он не задумываясь и пощупал пульс Рамдаса: температура была на пике. Он оставил его и спустился вниз. Но тревога за Рамдаса заставила его вновь подняться наверх в четыре утра и проведать его. Осмотрев Рамдаса, он обнаружил, что лихорадки нет и в помине. Градусник показал нормальную температуру. Он был рад, но вместе с тем удивлен и озадачен, признав в конце концов, что «пути Его неисповедимы».