В вихре страсти
Шрифт:
– Нет, – всхлипнула она. – Тот человек опять гнался за мной. Он хотел забрать меня отсюда.
– Этого никогда не случится, – прошептала Виктория. Из всех детей, находящихся на ее попечении, Бронуин была особенной. Она была первой. Если бы не Бронуин, Виктория жила бы сейчас совсем по-другому, настолько, что даже описать невозможно. Эта маленькая девочка уберегла Викторию от того, к чему она неуклонно приближалась, – от проституции.
Виктория нежно гладила черные вьющиеся волосы малышки и шептала ей ласковые слова. Вскоре послышалось ровное дыхание, и Виктория поняла,
– Уже второй раз на этой неделе, – шепнула Виктория, обращаясь к Мэгги. – Так не похоже на нее.
– И опять тот же сон про человека, который пытается забрать ее отсюда.
– Думаешь, с ней что-то серьезное? – спросила Виктория.
– Нет, это пройдет. Давайте я отнесу ее, – тихонько предложила Мэгги.
Виктория разжала объятия и позволила Мэгги забрать Бронуин. Она снова взглянула на ожерелье и поняла, что сделает с ним. Сейчас маленькой Бронуин только девять лет, но потом, когда вырастет, она обязательно будет носить прекрасные вещи – например, шелковые платья и рубиновые ожерелья. Ну а если нет, к тому времени украшение уже можно будет заложить, чтобы добыть денег для девочки.
Виктория встала и подошла к шкафу для белья. Выдвинув ящик, на котором было написано имя Бронуин, она положила туда ожерелье. Когда девочка станет старше, а пропажа ожерелья забудется, Виктория сможет отдать его своей любимице.
Теперь все ее мысли обратились к тому, как бы раздобыть и заложить что-нибудь еще, пока в доме не кончились еда и уголь. Она знала: достаточно просто войти в соседнюю дверь и попросить денег у леди Уайтли, – но не желала даже думать об этом.
Приют оказался совсем без средств исключительно по вине самой Виктории. В прошлом месяце она приняла двух новичков, не похожих на остальных детей. Потом накупила всяких безделушек, чтобы подарить ребятишкам на Рождество. А еще ей никак нельзя было покупать подарки для младенцев Эвис и Дженнет. Она должна была отказаться от приглашения на крестины. Но ей так хотелось увидеться с друзьями.
И быть не просто рядом с ними, а одной из них.
Она миллион раз повторяла себе, что это невозможно. Ей никогда не стать одной из них. И сегодняшние события только подтверждают это. Что подумают ее друзья, если обнаружат, что она обыкновенная карманная воровка?
Энтони поднялся по ступеням своего дома на Дьюк-стрит. Он любил этот небольшой особняк. Получив его в наследство от бабушки, он смог покинуть насквозь пропитанный ложью дом отца. Вот уже почти десять лет Энтони жил здесь… совсем один.
Почему при мысли об одиночестве ему вдруг стало не по себе? Его всегда устраивало такое положение вещей. Имея множество кузенов, он не должен был жениться только для того, чтобы обеспечить отца наследниками. Однако за последние пять месяцев в его жизни что-то разладилось, и вчерашний демарш лорда Истли только усугубил неприятное ощущение. Вероятно, длительное пребывание вдали от дома подействовало на Энтони угнетающе и он просто забыл, как хороша его привольная одинокая жизнь.
Нет, это не объяснение, дело в чем-то другом. Может быть, насмотревшись на своих влюбленных женатых друзей, он захотел последовать их примеру?
Очевидно, причина одна – ему необходимо попросить прощения у той девушки.
Энн Смит.
Единственная женщина на свете, перед которой он чувствовал себя виноватым. В тот вечер он был омерзительно пьян, и ее слова не смогли проникнуть в его пропитанные бренди мозги. Взять бедную девушку, прижав к стене церкви, – это не просто дурной поступок. Это изнасилование. И уж, по крайней мере, он должен перед ней извиниться. Хотя на самом деле он обязан сделать для нее что-нибудь гораздо более существенное.
Долгие годы он пытался найти ее, но безуспешно – ведь он даже не знал, как ее зовут. Наконец два года назад он обратился за советом к Софи, и она обещала ему узнать имя девушки, используя свой мистический дар. Но прежде чем назвать ему имя Энн Смит, Софи вынудила Энтони помочь ей сосватать его друзей.
Завтра он поедет к Софи и потребует объяснений. Теперь ему нужно не только имя. Он хочет знать об этой женщине все.
Риз открыл дверь, как только Энтони шагнул на верхнюю ступеньку.
– Добрый вечер, сэр.
– Добрый вечер, Риз. – Энтони стряхнул с воротника пушистый снег и вручил пальто дворецкому. – Думаю, мне надо прилечь.
Риз взглянул на часы в холле:
– Сейчас только десять, сэр. Энтони улыбнулся:
– Я чувствую себя уставшим. После всех этих путешествий мне хочется поскорее оказаться в собственной постели.
– Вы кого-нибудь ожидаете? Многозначительное замечание Риза вызвало у Энтони усмешку:
– Хотите верьте, хотите нет, но сегодня я желаю просто хорошенько выспаться.
– Как вам угодно, милорд.
Энтони устало поднимался по лестнице, мечтая только о своей уютной постели. Позади него раздались знакомые шаги камердинера.
– Добрый вечер, Хантли.
– Добрый вечер, милорд. Приятно провели время?
– Едва ли. – Войдя в спальню, Энтони обернулся: – Хантли, сегодня я сам управлюсь со своей одеждой. Можете идти отдыхать.
– Да, милорд. Вы уверены?
– Обещаю не сваливать кучей мятые брюки и сюртук.
– Очень хорошо, сэр.
Хантли вышел из спальни, но напоследок украдкой оглянулся, словно рассчитывая застать, как Энтони бросает смокинг на пол.
Как только закрылась дверь, Энтони упал на кровать. Он был измучен до крайней степени. Медленно развязав шейный платок, он снял его и собрался бросить на пол, но вовремя спохватился и аккуратно положил на комод.
Вспомнив об ожерелье, он сунул руку в карман сюртука…
– Проклятие!
Карман был абсолютно пуст.
Энтони мысленно воспроизвел шаг за шагом все свои действия за последние сутки. Вчера, взяв ожерелье у леди Уайтли, он принес его в спальню и выложил на ночной столик. Сегодня вечером положил ожерелье в карман сюртука и направился прямо в дом Селби на торжество по поводу крестин. Там он показал украшение Софи, а потом положил обратно в карман. Вероятно, оно выпало, когда он ехал домой.