В волчьей пасти
Шрифт:
— Вот что, гауптштурмфюрер! Я не согласен с вашей затеей… Нет… Не перебивайте меня….. должны меня выслушать… Что сделано, то сделано. Но наше мероприятие такого размаха, что я не могу его отменить, не показав лагерю нашу слабость…
— Слабость? — негодующе закричал Клуттиг.
— Да, — сухо ответил Швааль и мгновенно почувствовал, что из них двоих он более умный.
Не обращая более внимания на Клуттига, он возобновил прогулку вокруг письменного стола. Он имел обыкновение так прохаживаться, когда ему предстояло сказать
— Давайте поговорим кое о чем другом. Вот приказ рейхсфюрера эсэсовских войск, он должен быть выполнен. Лагерь эвакуируется! Мы, Клуттиг, говорим с глазу на глаз, и я хочу быть с вами вполне откровенным. Что будет, мы не знаем. Возможно, мне придется дать отчет рейхсфюреру эсэсовских войск, поэтому я выполню его приказ. Возможно, мне придется отчитываться перед американцами! И может быть, это ожидает всех нас!
Он остановился за письменным столом.
— Я ничего не боюсь! — заявил Клуттиг, перебивая Швааля, и выпятил подбородок.
— Знаю, — возразил Швааль, и опять по выражению его лица трудно было понять, одобрение это или насмешка.
Швааль вышел из-за стола и, подбоченясь, поглядел на Клуттига.
— Я стою вам поперек дороги. Если бы это зависело от вас, я уже давно не был бы начальником лагеря. Однако меня не так-то просто…
Он сделал рукой движение, будто свертывает кому-то шею, театрально прошелся по кабинету и вдруг повернулся к Клуттигу.
— Вас тоже не так-то просто… — и опять тот же жест. Своей откровенностью Швааль обезоруживал Клуттига и пользовался этим.
— Поэтому я считаю, — продолжал он, — что ум и мужество должны не бороться между собой, а действовать совместно… Понятно вам?
— Означает ли это, штандартенфюрер, что вы мне милостиво разрешаете…
Швааль немедленно ворвался в брешь, которую он себе пробил. Быстрым шагом подойдя к Клуттигу, он легонько постучал пальцем по его груди.
— Более того! Я даю вам приказ обезвредить организацию!
У Клуттига отнялся язык. Он уставился на начальника лагеря, и глаза его за толстыми стеклами очков светились недоверием, Швааль это заметил. Он, казалось, разгадал мысли Клуттига.
— Нет, нет, мой милый, — сказал он, — за этим приказом ничего не кроется. Не воображайте также, что я перед вами капитулирую. Мой приказ вытекает из оценки сложившегося положения. Я не хочу создавать вам затруднения и не жду их от вас. Таким образом каждый получит свое. Ясно?
Швааль еще раз прочел список. Он читал долго и внимательно, наконец спросил:
— Вы твердо убеждены, что эти люди составляют руководящую головку орг…
— Я в этом твердо убежден, — ответил Клуттиг громко, чтобы Швааль не заметил его неуверенность.
Швааль подошел к столу, взял перо и, зачеркнув одно из имен, отдал список Клуттигу.
— Расстрелять! Не делая из этого зрелища, тихонько!
Клуттиг, уверенный, что Швааль только поставил свою подпись, взял лист и вдруг
— Господин штандартенфюрер! — вспыхнул он.
— Этот мне еще нужен! — решительно объявил Швааль, не желая слушать никаких возражений, но тут же пожал плечами. — М-да, милый мой, вот так! Все эти годы мы забот не знали, предоставив управление лагерем заключенным. И теперь мы от них зависим. Без опытного старосты лагеря я не проведу эвакуацию.
— Что вы, штандартенфюрер! Да ведь Кремер — самое главное лицо…
Швааль понимающе улыбнулся.
— Нечто вроде генерала, не так ли? Ну, что ж! Тем лучше для вас. Как дают генералу мат? Отнимают у него офицеров. Отправьте на тот свет остальных, и ваш Кремер будет мне руки лизать. Дошло это до вас?
Восхищенный собственной сообразительностью, Швааль милостиво похлопал Клуттига по плечу.
— Если это будет вам приятно, я не стану возражать, чтобы вы напоследок пальнули Кремеру в затылок. Но пока он мне еще нужен.
Клуттигу пришлось этим удовольствоваться.
Когда собрался штаб, Клуттиг, охваченный чувством уныния, уселся в углу кабинета. Он был уверен, что хитрый Швааль его одурачил, протянув ему корку, которую он, Клуттиг, схватил. Недоверчиво и неодобрительно наблюдал он за начальником лагеря. Как пыжится эта толстая бочка! Делая сообщение, Швааль расхаживал взад и вперед с телеграммой Гиммлера в руке.
— Приказ ясен и, само собой разумеется, будет выполнен!
Колючими глазами присматривался Клуттиг к тому, как отражаются слова Швааля на лицах остальных. Возле письменного стола сидел пьяный Вейзанг и тупо смотрел перед собой. Очевидно, ему не хватало шнапса, которым начальник, когда собирался весь штаб, угощал не слишком щедро.
Штурмбанфюрер Камлот, командующий частями СС в лагере, стоял посреди комнаты, выставив одну ногу вперед и скрестив на груди руки. За столом совещаний сидели начальник рабочих команд, управляющий делами и адъютант начальника лагеря. Многочисленные блокфюреры, соответственно своему низкому рангу, стояли за офицерами. Рейнебот, также не будучи офицером высокого ранга, счел более разумным стоять в этом кругу.
Взгляд Клуттига скользил от одного к другому. На всех лицах были написаны готовность подчиняться и полное согласие с начальником лагеря.
Что за трусливая компания! Приказ Гиммлера они, по-видимому, принимали как желанную возможность безопасно убраться прочь — притом всем разом! Даже Рейнебот казался воплощенной кротостью.
На Клуттига никто не обращал внимания, все благоговейно прислушивались к словам начальника лагеря.
— Срок эвакуации зависит от нас, а мы должны сообразоваться с положением на фронте. — Швааль с видом заправского полководца подошел к карте и широким взмахом указал на южную Германию. — Только сюда еще можно будет пробиться.