В воскресенье рабби остался дома
Шрифт:
— Хорошо, что в них такого интересного?
— То, что примерно до сегодняшнего полудня у Муза Картера не было ни пенни. Он собирался в Бостон, и ему пришлось занять у матери пару долларов на автобус.
— Вы хотите сказать, что он торговал наркотиками?
— Возможно. Но действительно интересно во всем этом то, что сегодня днем в Бостоне, в Саут-Энде, был убит человек по имени Вилкокс. Это сообщили по телетайпу. Бостонская бригада по борьбе с наркотиками уже подозревала его какое-то время. Перед самым закрытием своего банка он получил по чеку пятьсот долларов наличными в новеньких двадцатках. Номера
— Вы хотите сказать, что этого Вилкокса убил Муз?
— Нет. Мы знаем, что это не он, потому что Вилкокс был жив после того, как Муза видели уходящим.
— То есть установлено, что Муз ходил туда?
— Две двадцатидолларовые банкноты в большой степени доказывают это, — сухо сказал Лэниган. — Для меня такого доказательства достаточно.
— И все же он мог получить их от кого-то, кто получил их от Вилкокса.
— Мог, но в Бостоне есть свидетель, который видел, как Муз шел к Вилкоксу. Теперь вам должно быть понятно, почему я пока не отдаю тело.
Рабби медленно кивнул.
— Хорошо, — усмехнулся Лэниган. — А теперь спросите меня, как мы нашли Муза.
— Продолжайте. — Рабби почему-то встревожился.
— Нам позвонил человек, живущий по соседству, некто Бегг, который сказал, что видел свет в Хиллсон-Хаус. Мы послали для проверки патрульную машину, и они как раз успели захватить пару молодых ребят, выходящих из дома. Их машина стояла перед домом, и там была еще девушка. Вот они могли бы заинтересовать вас, рабби, потому что один из них — сын президента вашего храма, а двое других, Уильям Джейкобс и Диана Эпштейн, — тоже ваши люди.
Глава XXXVII
— Ты чем-то обеспокоен, милый? — спросила Саманта, потягивая кофе.
— Обеспокоен? Да нет, а что?
— Ты молчишь весь вечер.
— Просто я все время думаю, как Бен разобрался с рабби. Мог бы позвонить и рассказать мне.
— Когда они были у нас, Сара говорила, что они собираются к ее сестре в Линн. Думаю, он просто объяснил ему, в чем заключается новая политика храма, и потребовал, чтобы он ее поддерживал.
— В том-то и дело. Насколько я понимаю, рабби не тот человек, которому можно просто сказать, что он должен делать.
Саманта взглянула на него поверх чашки.
— Ты хочешь сказать, что он упрямый?
— Не-ет, не совсем так. Возможно, он просто точно знает, во что верит. У большинства людей не так, ты же знаешь. И он не тот человек, чтобы делать что-то, что считает неправильным.
— Но если Бен сказал ему…
— Хорошо, предположим, что он сказал ему, а тот отказался?
— Но, Боже правый, разве он не обязан поддерживать Бена? Может, есть какой-то еврейский закон насчет этого? Я имею в виду, он же не священник, которого назначает в округ епископ. Вы ведь можете потребовать, чтобы он ушел?
— Да, можем. Об этом мы и договорились тогда на правлении. Бен должен был все ему разъяснить, и если он прямо отказывается поддержать нас или будет на то похоже — мы решили
— Ну что ж, вполне разумно.
— Может и так, но я не могу избавиться от ощущения, что Бен преувеличивает. Вряд ли рабби способен на такое, более того… — он заколебался.
— Что?
— Что-то во всем этом не так, мне кажется.
— Что ты хочешь сказать, милый?
— Видишь ли, во всей этой игре я новенький. Членом храма я стал всего несколько лет назад — и потому, что меня убедил Бен Горфинкль, и в надежде, что смогу использовать его для своих целей — например, для фонда социальной активности. Но я же всего-навсего новичок. До этого я заходил в храм не чаще, чем раз в год. И вот я уже среди тех, кто указывает рабби на какие-то рамки, и даже — может быть — увольняет его, а ведь это дело всей его жизни. — Он покачал головой. — Знаешь, я начинаю подозревать, что с моей стороны это черт знает какая наглость.
Глава XXXVIII
— Хорошо, значит, начался дождь, и вы побежали к дому, — сказал рабби, — а дальше?
— Сначала мы пробовали укрыться под карнизом, — сказал Билл Джейкобс, — веранды там нет, — но тут начался гром и молнии, и девочки испугались. Гроза была ужасно близко. Это можно определить по тому, как скоро гром следует за молнией. Надо посчитать…
— Я знаю, как это делается.
— Ну да, в общем, тогда Муз и предложил войти внутрь.
— Это предложил Муз? Вы уверены?
— Это правда, — сказала Диди, — я помню, как кто-то из ребят — кажется, это был Адам Зусман — спросил, как это мы войдем, и Муз очень так высокомерно говорит, что все покажет. Кладет ладони на оконное стекло и вроде как вращает его, и шпингалет ослабляется. Теперь, говорит, нужно засунуть что-нибудь тонкое и жесткое — у него была маленькая пластмассовая линейка — между рамами и отодвинуть его. — Она показала, как это делается.
— И вы что, не боялись, что вас увидят?
— А там рядом только один дом, где живет этот Бегг, который сообщил в полицию, как я понимаю, — сказал Билл, — но Муз был уверен, что он не будет соваться.
— И кто-то из вас забрался внутрь и впустил других…
— Адам Зусман. Он самый маленький и самый легкий. Девочки отказались.
— Вы говорите про заднее окно и черный ход, правильно?
— Правильно.
— Но потом вы пошли в гостиную, которая находится в передней части дома. Почему?
— Мы не хотели включать свет, рабби, а в той комнате было немного света от уличных фонарей с другой стороны дороги. Кроме того, кажется, это была единственная комната, где было много стульев.