В Восточном экспрессе без перемен
Шрифт:
— Да, — сказал Дикин. — Надо приехать и с этим разобраться.
— Не откладывайте в слишком уж долгий ящик.
— Да, вы правы.
— Кстати, мне с вами за молоко нужно рассчитаться.
— Об этом не беспокойтесь, — сказал он. — Времени у нас навалом.
Теперь, скинув с плеч груз фургона с мороженым, Дикин зримо приободрился. К тому времени как я подал ему чашку чая с печеньем, он уже начал возвращаться в норму. Затем взгляд его упал на новый номер «Газеты торговца».
— У-у, да, — сказал он. — Я вам тут должен кое-что показать.
Он протянул руку и принялся листать ее, пока не отыскал ту страницу, какую хотел.
— Это вы, — провозгласил он.
— Да, — ответил я. — Так я и подумал.
— Томми, значит, вам про это не говорил?
— Непосредственно — нет.
— Ну, — сказал Дикин. — Он вас сдает в аренду за столько-то в час и платит вам столько-то в час, а разница — его прибыль.
— А амортизационные расходы сюда включаются?
— Э… нет. Амортизация — это другой счет будет.
— А, ну да, — сказал я. — А вы не в курсе случайно, какая у него почасовая ставка?
— Нет, извините.
— Ну а вам он сколько платил?
— Когда?
— Когда вы ему помогали сарай строить.
— Ничего.
— Что?!
— Штука вот в чем, — сказал Дикин. — Томми не любит расставаться с наличкой. Если можно этого избежать.
— Да, это я заметил.
— Но, осмелюсь сказать, что-то за все свои хлопоты я все-таки получил.
— В смысле — оплату натурой?
— Ну, вроде как да. — Дикин поднялся. — В общем, спасибо за чай и печенье, но мне пора двигаться. У меня гомогенизированное молоко в холодильнике. Особая доставка.
— Кому?
— Дяде Руперту Брайана Уэбба. Он там всегда по средам.
Вскоре после Дикин уехал. Я вышел во двор и постоял, глядя, как он спускается по бетонке в своем списанном фургоне мороженщика. Затем услышал трубный перезвон «Полфунта киселя», и Дикин скрылся из виду.
Тем вечером я начал отбывать свой двухнедельный срок в «Перезвоне». Две недели просидеть в пабе, где нет женщин, дротиков и «Топэмовского» «Эксцельсиора-горького», меня не очень привлекало, поэтому я откладывал поход туда где-то до без четверти десять. До этого я пару часов провел за рисованием чертежей швартовного плота, недоумевая, как это мне удалось влипнуть в такое дело. Правда заключалась в том, что я, хоть и знал, как он должен выглядеть, на самом деле никогда такой не строил. Лишь после того, как я полвечера провозился с карандашом и бумагой, мне удалось набросать подходящую «модель». Затем, когда дел у меня никаких не осталось, я вышел на улицу.
«Перезвон» теперь казался еще тише, чем в мой предыдущий визит. Те же люди сидели на тех же местах и пялились к себе в выпивку, а хозяин (которого, очевидно, звали Сайрил) стоял за стойкой и надраивал стаканы. Беседа текла в лучшем случае бессвязная. Время от времени кто-нибудь отпускал какое-нибудь замечание о погоде или упоминал, кого сегодня видел, но по большей части разговоры были далеко не такие интересные. Конечно, присутствовал Ходж — занимал один из табуретов у самой стойки. Он кивнул, когда я вошел, я тоже кивнул в ответ, и меня поразило — уже не впервые, — до чего странные у нас с ним отношения. Я уже некоторое время регулярно звонил и заказывал продукты — и получал счета, которые пока не оплатил. Я был уверен, что, когда звонил, трубку снимал Ходж, но он ни разу не подтвердил этого факта, да и я ни разу не представился. Лишь просил доставлять заказы во флигель. Если
Лишь на третий такой вечер обсуждению подвергся вопрос продовольствия, да и то вкратце. Ходж повернулся ко мне под конец особенно безмолвного затишья и сказал:
— Кстати, у нас в лавке новая партия фасоли.
— Тушеной?
— Да.
— А, ну да, — сказал я. — Учту.
— Просто подумал дать вам знать.
— Спасибо.
После чего мы оба вернулись к созерцанию своей выпивки, и вопрос этот больше не поднимался.
Когда я шел домой, мне взбрело на ум, что мож-но было бы съездить в «Поденщик», глянуть, там ли Лезли. В конце концов, в тот первый вечер, когда мы вместе играли в дротики, она была очень дружелюбна, предлагала мне выпить, а потом сказала: «Может, тогда в другой раз». Казалось, это весьма очевидный намек. Единственная беда заключалась в том, что у меня не было никакого весомого «предлога» ни с того ни с сего объявиться в ее местном пабе. Уэйнзкилл располагался в добрых десяти милях, и дорога туда шла отдельная, поэтому не мог же я просто зайти внутрь и сказать, что мимо проезжал. Матч по дротикам, который я пропустил, предоставил бы идеальную возможность получше узнать Лезли, но этот шанс, к сожалению, пропал. Теперь я понятия не имел, когда вновь увижу ее.
Тем временем все дни свои я старался продвинуться с лодками, вот только работа постоянно откладывалась мистером Паркером. Казалось, вечно возникает что-то еще, более безотлагательное. Однажды утром, вскоре после того как я согласился строить швартовный плот, он объявил, что все материалы, что мне требуются, собраны внизу у мостков.
— Хотите сегодня начать? — спросил он.
— Можно, — ответил я. — Конечно, мне ради этого придется бросить пока работу с лодками.
— Это ничего, — сказал он. — До Рождества все равно еще не одна неделя.
Как скажет — так и сделаю, и немного погодя я оказался среди скопища нефтяных бочек и досок. Еще там имелась коробка длинных болтов, которыми все скреплять. Сборка составляющих в единое целое потребовала множества проб и ошибок, несмотря на мой тщательно отрисованный «чертеж», и работа эта заняла целый день. Законченный плот выглядел сравнительно крепким, однако будет он плавать или нет — вопрос. Я попробовал подтащить его к воде, чтобы проверить на пловучесть, но обнаружил, что он довольно тяжелый. Вообще-то даже приподнять его я мог с немалыми трудностями. Заблаговременно я об этом не подумал. Я как раз возился с лишними досками, стараясь сотворить из них нечто вроде слипа, когда кто-то подошел ко мне сзади и сказал:
— Вам тут подсобить?
То был старик, помогавший мне ремонтировать мостки.
— О, спасибо, — сказал я. — Мы вдвоем наверняка сможем спустить его на воду.
— Это вы сами построили, да? — спросил он, разглядывая плот.
— Ага, только что закончил.
— Того другого малого нипочем было б не застать за такой работой.
— Нет?
— Ни за что. Лишь прохлаждался целыми днями да с девчонками забавлялся.
— С какими девчонками?
— Со всеми, — сказал он. — С курортницами, с отдыхающими. Ни пальцем не шевельнул, только багром своим их цеплял.