В воздухе - 'яки'
Шрифт:
– Есть!.. Сбил!..
Это был первый сбитый мною фашистский самолет. От нахлынувших чувств во мне все ликовало. Но в бою некогда предаваться эмоциям, надо смотреть в оба. И в этом я тотчас же убедился: ощутил сильный удар по своему "ястребку". В кабине потемнело, пары воды и масла закрыли разбитые приборы, резко ослабла тяга мотора. Я вышел из боя, осмотрелся и стал подыскивать место для посадки. Наконец увидел поле с копнами сжатой ржи. Открыл фонарь кабины и почти одновременно в 3-5 метрах от земли выпустил шасси и щитки.
В поле работали женщины. Они подбежали, помогли мне вылезть из кабины и быстренько замаскировали самолет снопами. Только теперь я почувствовал, что ранен. Снаряд, угодивший в кабину, осколками изрешетил левую руку и бедро, обмундирование пропиталось кровью.
К концу дня на автомашине меня доставили на аэродром, а затем в полевой госпиталь, который находился неподалеку.
Хотя за сбитый фашистский самолет и пришлось поплатиться своей кровью, я понял, что даже при численном превосходстве немцев в воздухе их можно бить. И обязательно нужно это делать! Следует только быть внимательнее, собраннее, стараться перехитрить врага в маневре и атаке. Воздушный бой, как и наземный, - это не столько соперничество техники, сколько состязание умов.
Позднее я узнал, что из нашей группы с задания вернулись три летчика и я четвертый - раненый. На этом участке фронта у немцев действовала отборная воздушная эскадра "Мельдерс", укомплектованная летчиками-асами. Впоследствии нам не раз приходилось встречаться с фашистскими воздушными пиратами из "Мельдерса" и мы научились разгадывать их коварную тактику.
В начале октября наш полк возвратился на Ватулинский аэродром для пополнения самолетами и личным составом. В лазарете при батальоне аэродромного обслуживания меня подлечили, и я снова приступил к выполнению боевых заданий. Фронтовая жизнь входила в прежнюю колею.
Гвардейцы поднебесья
В один из осенних дней 1942 года к нам прилетел заместитель командующего 1-й воздушной армией полковник А. Б. Юмашев, тот самый Юмашев, который вместе с М. М. Громовым и С. А. Данилиным в 1937 году совершил беспосадочный перелет через Северный полюс в Америку. Имена этих легендарных героев мы все знали со школьной скамьи, но встречаться с ними не приходилось. В полку терялись в догадках: "Зачем пожаловал заместитель командарма именно к нам?"
После короткого совещания с руководящим составом 201-й дивизии в штаб вызвали несколько летчиков, в том числе и меня.
– Заместитель командующего хочет посмотреть, как вы летаете, покажите, на что способны, - сказал командир дивизии.
Была поставлена задача: выполнить пилотаж над аэродромом в определенной последовательности на высоте 1500-2000 метров. Я, как и мои товарищи, выполнил все, что было положено, и нормально приземлился. Нам ничего не сказали. Полковник Юмашев улетел. А через несколько дней пришел приказ из штаба армии об откомандировании меня и еще нескольких человек в 18-й гвардейский истребительный авиаполк.
К
В конце октября я прибыл в 18-й гвардейский истребительный авиаполк. Узнал, что у него богатые боевые традиции. Эта часть сформирована в 1938 году в Хабаровске и базировалась там до июля 1941 года. Еще в мирное время полк по праву считался одним из лучших в истребительной авиации ВВС. Его летчики отлично владели техникой пилотирования, метко стреляли по воздушным целям. На всеармейских соревнованиях в 1940 году полк занял первое место и получил от наркома обороны переходящий приз и денежную премию.
Через месяц после начала Великой Отечественной войны полк прибыл на фронт под Новгород. Отсюда и начался его боевой путь. В первый же день летчики сбили 5 вражеских самолетов, не потеряв ни одного своего. Особенно отличился бравый, молодцеватый лейтенант Владимир Запаскин. Он первым открыл счет сбитым самолетам.
В последующем полк вел напряженные боевые действия, делая по 6-8 вылетов в день. Нелегко было на самолетах И-16 вести воздушный бой с более скоростными немецкими истребителями Ме-109. И все же дальневосточники, проявляя большое мастерство и смекалку, отвагу и героизм, из большинства боев выходили победителями.
Когда я прибыл в полк, со мной произошел небольшой курьез. Пришел в штаб и по всей форме доложил, что летчик-сержант Пинчук прибыл для дальнейшего прохождения службы. У начальника штаба почему-то сразу поднялись вверх брови и округлились глаза:
– Как фамилия? Повтори-ка!
– Пинчук, - ответил я.
– А звать?
– Николай. Точнее - Николай Григорьевич.
– Да вы что, хотите весь полк из Пинчуков укомплектовать! - рассмеялся он. - У нас уже есть один Пинчук, техник-лейтенант, тоже Николай. Он из Белоруссии. А ты откуда будешь?
– Из Белоруссии.
Тут уже все, кто был в штабе, рассмеялись.
– У вас в Белоруссии все Пинчуки, что ли?
– Нет, не все, - поясняю, - но есть деревни, где у многих одинаковые фамилии.
– Эдак запутаться можно, - сквозь смех проговорил начальник штаба. Давай так условимся: тот Пинчук будет Николай первый, а ты - Николай второй.
Однако это предложение не нашло понимания и поддержки среди летчиков. Ребята решили по-своему: техника-лейтенанта стали называть полностью по фамилии, а меня сокращенно - Пиня.