В высших сферах

Хейли Артур

"Естественно, чего еще от тебя ждать”, – подумал Хауден. А вслух спросил:

– Говорили с местным чиновником, который у нас здесь ведает иммиграцией?

– Да, он был у меня сегодня утром. Его зовут Крамер.

– И что он сказал об этой возне с Дювалем?

– Заверил меня, что у благотворителей Дюваля не осталось более никаких легальных возможностей предпринять что-либо еще. Дело можно считать буквально усопшим.

"Один только Эллиот Прауз, – мелькнуло в голове у Хаудена, – способен

в обычном разговоре употребить слова вроде “буквально усопшим”.

– Ладно, – произнес премьер-министр. – Надеюсь, что на этот раз он не ошибается. Хотя могу признаться вам, что выносу “усопшего” только порадуюсь. Когда отплывает судно?

– Послезавтра вечером.

В тот самый день, когда он в Оттаве объявит новость о союзном договоре, уточнил про себя Хауден.

– Мистер Крамер горел желанием встретиться с вами лично, – проинформировал его помощник. – По-моему, он хотел объяснить вам свои действия в связи с этим делом. Я сказал ему, что это совершенно невозможно.

Хауден кивнул в знак одобрения. Множество чиновников хотели бы объяснить свои действия премьер-министру, особенно если они сплоховали в той или иной ситуации. И Крамер не составлял исключения.

– Можете передать ему от моего имени, – распорядился Джеймс Хауден, решив, что небольшая бодрящая встряска Крамеру не повредит, – что я крайне недоволен тем, как он повел дело в кабинете судьи. Ему не следовало выскакивать с предложением о специальном расследовании. Это всего лишь реанимировало проблему, которая была уже почти закрыта.

– Именно это, как мне кажется, он и хотел объяснить…

– Сообщите ему, что в будущем я жду от него более качественного исполнения служебных обязанностей, – решительно оборвал его Хауден тоном, не оставляющим сомнений в том, что данная тема исчерпана.

Помощник, немного поколебавшись, с извиняющимся выражением на лице вновь обратился к премьер-министру:

– Есть еще одно дело, также касающееся Дюваля. Его адвокат, мистер Мэйтлэнд, ждет встречи с вами. Если помните, вы дали согласие…

– Да помилуйте вы меня, ради Бога! – неожиданно взорвался Джеймс Хауден, грохнув ладонью по столешнице. – Конец этому когда-нибудь будет?..

– Я и сам себя спрашивал о том же, сэр. Год, скажем, назад, когда Эллиот Прауз был новичком, подобные вспышки могли на многие дни повергнуть его в уныние. С недавних пор он" научился сносить их с невозмутимым спокойствием.

Премьер-министр рассерженно поинтересовался:

– Это ведь идея той самой чертовой газеты, что всюду сует свой нос?

– Да, ванкуверская “Пост”. Они предлагают…

– Знаю я, что они предлагают… Весьма, кстати, типичный случай, – не унимался вспыливший Хауден. – Газеты уже не довольствуются тем, что сообщают о новостях. Теперь они хотят

делать их сами.

– Но вы согласились…

– Сам знаю прекрасно, что согласился! Слушайте, почему вы постоянно твердите и твердите то, что я давным-давно знаю, а?

– Потому что я не был уверен, что вы помните, – ничуть не изменившись в лице, бесстрастно ответствовал Эллиот Прауз.

И Хауден засомневался, на самом ли деле его помощник настолько уж совершенно лишен чувства юмора, как казалось на первый взгляд.

Эту просьбу Джеймсу Хаудену передали вчера в Калгари после того, как ванкуверская “Пост” опубликовала статью, где говорилось, что адвокат Мэйтлэнд намерен добиваться встречи с премьер-министром, когда тот прибудет на Западное побережье. Информационные агентства, конечно же, подхватили такую новость и распространили ее по своим каналам.

После обсуждения по телефону они с Брайаном Ричардсоном пришли к единодушному выводу, что ответ на подобную просьбу может быть только однозначным. И вот Мэйтлэнд пришел и ждет.

– Ладно, пришлите его сюда, – угрюмо скомандовал Джеймс Хауден.

***

Элан Мэйтлэнд ждал в одной из комнат гостиничных апартаментов, превращенной в приемную, уже три четверти часа, и по прошествии каждых новых нескольких минут его нервозность и нерешительность все возрастали и возрастали. И сейчас, когда его пригласили пройти в гостиную, он уже спрашивал себя, что он вообще здесь делает.

– Доброе утро, – суховато поздоровался премьер-министр. – Мне сказали, что вы хотите меня видеть?

Мэйтлэнд и Хауден оценивающе присматривались друг к другу.

С интересом, быстро взявшим верх над робостью, Элан вглядывался в высокого, слегка сутулившегося человека, утонувшего в удобном, обитом кожей кресле. Тяжелое лицо с орлиным профилем, задумчивые глаза, длинный крючковатый нос – все эти черты были хорошо знакомы по тысячам изображений на газетных страницах и телевизионных экранах. И все же лицо на самом деле оказалось более старым и морщинистым, чем на фотографиях. И очень усталым, что для Элана было совсем уж неожиданным.

– Благодарю, что согласились принять меня, мистер Хауден. Я бы хотел обратиться к вам лично с ходатайством от имени Анри Дюваля.

«Начинающие адвокаты нынче куда моложе, чем в наши дни. – заметил про себя Хауден. – Или это просто так кажется старым адвокатам, которые с каждым днем стареют еще больше? Вот интересно, – мелькнула у Хаудена мысль, – а я сам сорок лет назад казался таким же юным и полным сил, как этот коротко стриженный, атлетически сложенный молодой человек, в нерешительности переминающийся с ноги на ногу?»