В ярости

Alexis Opsokopolos

– Понял! Не заводись! А на то, что твоим комплексом стал распоряжаться, не обиделась?

– Мне не нужны эти теплицы, возьми их себе! У самурая не должно быть имущества, – совершенно спокойно ответила Катя, и было видно, что она говорит это, не кривя душой.

– Но что-то же произошло! – я начал заводиться. – Я же видел, с каким настроением ты ушла!

– Макс, я просто устала. Ты даже не представляешь, как я устала. Когда столько лет живёшь лишь одной идеей мести, имеешь одну цель, а потом достигаешь её, внутри образовывается такая чёрная и глубокая пустота… Ты просто не представляешь, Макс, какая это пустота! Это просто чёрная

дыра, только в душе.

Катя подошла к окну и отвернулась.

– Извини, ты не мог бы меня оставить?

Я оказался в неловкой ситуации. Как друг, я должен был уйти и не доставлять ей дискомфорта. Как мужчина, я не мог бросить девушку в таком состоянии. Пусть между нами не было никаких отношений, и я был рад, что это было так, но в любом случае, она была девушкой, я просто не мог её бросить на съедение депрессии и хандре.

– Пожалуйста, уйди побыстрее, завтра поговорим, – сказала Катя уже почти обычным своим тоном.

И я решил не нервировать девчонку и уйти, тем более, судя по её голосу, она начала приходить в форму и вот-вот должна была взять себя в руки. Но я замешкался буквально на две-три секунды, и они сыграли свою роль.

– Макс, уходи! – почти крикнула Катя.

Ну уж нет, в этой ситуации я уже точно уйти не мог. Быстро подошёл к Кате, взял её за руку и развернул к себе лицом. По её щекам текли слёзы.

– Макс, уходи, пожалуйста! Ты не должен был это видеть! Это недостойно самурая. Просто слишком сильный стресс за эти дни. Это, конечно, не оправдание. Но так получилось. Прости, что тебе пришлось на это смотреть. Завтра всё будет нормально. Иди!

Она осторожно высвободила свою руку, вытерла слёзы и даже смогла улыбнуться. Кроме немного покрасневших глаз, ничто не выдавало того, что минуту назад она была в шаге от нервного срыва. Но мне это совершенно не нравилось. Лучше бы это всё прорвалось и вышло со слезами и, возможно, истерикой, чем она опять загнала стресс назад внутрь себя.

– Катя, ты гонишь? Какие на хрен самураи? Мы не в Японии! Никуда я не пойду! Я твой друг! Я буду с тобой! Если тебе хреново и хочется поплакать, то возьми и поплачь! И не надо строить из себя японца! Ты лучше всех их вместе взятых! Просто расслабься ты хоть на секунду! Побудь ты обычной девчонкой! Со мной можно! Я в спину не ударю и в обиду не дам!

Катя посмотрела на меня неожиданно мрачным ненавидящим взглядом. Мне даже стало не по себе. Неужели её так взбесили мои слова?

«Что ж ты за человек? – думал я, глядя на Катю. – Ну не может девушка быть такой железной! А даже если и может, то не должна!»

Катя смотрела на меня, и её глаза очень медленно, но верно становились влажными. Всё же был шанс пробить эту ненужную колючую броню. Нужен был толчок, катализатор. Я сделал пару быстрых шагов к девушке, резко её обхватил и прижал к себе. Она сначала попыталась вырваться, но я крепко сжал руки.

– Кать, всё хорошо! Твоя война закончилась! И ты даже победила!

Я осторожно ослабил руки и правой ладонью погладил Катю по волосам.

– Всё хорошо… всё хорошо…

И железная Катя не выдержала. Она уткнулась лицом мне в грудь и зарыдала навзрыд.

Я не помню, сколько времени мы так простояли. Она плакала, а я осторожно, стараясь успокоить, гладил её по голове.

– Прости, Макс, я сделала всё возможное, чтобы ты этого не видел, – сказала Катя, посмотрев на меня влажными, красными глазами. – Но ты не представляешь, как тяжело мне

было всё это время. Спасибо тебе!

– Теперь всё будет по-другому, – ответил я девушке и крепко прижал её к себе. – Всё будет хорошо.

Мы простояли так ещё какое-то время, и я понял, что пора уходить. Катя уже перестала плакать, разве что немного всхлипывала, но буря прошла, гроза отгремела, было видно, что моя подруга потихоньку приходит в себя.

Надо было уходить именно сейчас, пока не возникло того неловкого момента, когда оставшись, ты портишь прекрасные дружеские отношения, а ретировавшись, наносишь обиду. До этого ещё не дошло, но времени терять было нельзя.

– Ты как? – тихо спросил я, глядя ей в глаза.

– Лучше… намного лучше…

Более удобного момента чтобы уйти, было не придумать. Я крепко по-дружески обнял Катю и… обнаружил в своих объятиях не железную девчонку, а нежное хрупкое создание, какое-то непривычно податливое. От неожиданности я застыл, не разжав объятий.

Катя осторожно взяла мою ладонь и, подняв её, прижала к своей щеке. Я ощутил её бархатную кожу, на которой ещё не высохли слёзы. Осторожно, максимально нежно, я вытер последнюю запоздалую слезинку с её щеки. Проводя ладонью по Катиному лицу, я случайно коснулся пальцами её губ. В этот момент она ещё сильнее сжала мою ладонь и прижала её к губам. Я почувствовал кожей Катино горячее дыхание и убрал руку от её лица. Но вот только взгляд оторвать я уже не мог. Её заплаканные, но горящие глаза, приоткрытые чувственные губы и обжигающее дыхание однозначно мне намекали на то, что время для красивого ухода я упустил. Но главное, уходить мне совершенно не хотелось.

Я поцеловал Катю, повинуясь самому естественному позыву на свете. Она прильнула ко мне всем телом и обхватила меня руками так сильно, словно я мог ещё передумать и уйти. Но я бы уже не ушёл ни за что на свете. Голова выключилась, и я был этому рад невероятно.

Неожиданно Катя отпрянула от меня и посмотрела мне прямо в глаза.

– Ты ведь мог уйти, Макс! Ты должен был уйти!

Не успел я ничего ответить, как она вновь обхватила меня и впилась своими горячими губами в мои губы. И я понял, что разговоры на сегодня закончены. Возможно, Катя в глубине души и была самураем, возможно даже суровым и безжалостным, но очень уж лёгким. Я не преминул этим моментом воспользоваться, подхватил девушку на руки и унёс на кровать.

Глава 17

Я проснулся от какого-то неизвестного шума. Резко вскочил и начал озираться по сторонам, приходя в себя после сна. В комнате было темно, видимо ещё даже не рассвело. Звук повторился, он шёл из ванной, я прислушался, услышал шум воды и понял: это мой персональный самурай принимал душ и чем-то гремел. Я успокоился и завалился на кровать, чтобы с наслаждением потянуться и проснуться-таки по-настоящему. Нельзя сказать, что мы с Катей ночью спали, но, тем не менее, чувствовал я себя отдохнувшим. Я старался как можно дольше продержаться в таком блаженном расслабленном состоянии, так как понимал, что произошедшее ночью потребует от меня последующего серьёзного умственного напряжения. Надо было проанализировать случившееся и выстроить хоть какие-то планы на будущее с учётом неожиданно изменившихся обстоятельств. Как человек, в таких делах серьёзный, я однозначно нуждался в анализе ситуации. Однако так хотелось хоть какое-то время просто поваляться на кровати и ни о чём не думать.