В защиту науки
Шрифт:
Ну, и так далее… Что тут скажешь? Перевернутый табурет упомянут, а про уровень ошибок и уровень сигнала — забыли (впрочем, на следующей странице сказано: "мы наблюдали ослабление излучения на уровне шумов"; нормальные ученые понимают, что при этом "наблюдалось"). Не сказано даже, регистрировался ли уровень углекислого газа в комнате, к которому инфракрасное излучение этого диапазона весьма чувствительно… Вероятно, только так и можно зарегистрировать присутствие Тонкого Мира.
Позволю себе сделать еще одно общее замечание, озаглавив его:
Сегодня многие люди пытаются использовать авторитет науки в своих целях; а цель эта, как правило, — удовлетворение собственного
В терминах коммерции это называется незаконным использованием чужого бренда. В жизни мы сталкиваемся с этим нередко: кого из нас не раздражала потерявшая вид после первой же стирки футболка с гордым знаком известной фирмы, но пошитая в соседнем подвале. Поминая "добрым словом" поддельщиков, мы требуем создания государственных контролирующих органов, призванных следить за качеством продукции, фактически — государственной торговой цензуры. В действительности, такие органы есть во всех странах, но не везде они работают эффективно. Жизненный опыт подсказывает нам, что есть и иное решение проблемы — полагаться на авторитет. Подделки подсовывают, как правило, на мелкооптовых рынках. За фирменными вещами мы идем в фирменные магазины. Там выше цены, но гарантировано качество. Оно гарантировано авторитетом фирмы, использующей лучших инженеров и лучшие материалы. И за это мы готовы платить.
Потребителям научного знания сейчас предоставлен точно такой же выбор. На рынке научно-популярной продукции теперь есть все: от практически бесплатных интернет-новостей и телерадио-обзоров до весьма дорогих книг и программных продуктов фирменных производителей. Сегодня мы уже знаем, что бесплатно или очень дешево можно получить только информационный хлам, который нам предстоит самостоятельно фильтровать, отделяя бред от истины. Издатели высокого ранга берут этот труд на себя, и мы платим за их продукцию, уверенные в ее качестве. Фактически, при этом мы оплачиваем работу цензоров (мерзкое слово, напоминающее об идеологической цензуре), но можно назвать и по другому — работу ОТК. Такова сегодня альтернатива для каждого, кто удовлетворяет свою любознательность в индивидуальном порядке. Но кроме отдельных любознательных личностей есть еще и государственные учреждения, занятые научными исследованиями, образованием, использованием научных достижений в обороне и т. п. Как быть с ними? Имеют ли они право свободно выбирать уровень научного знания, которое ляжет в основу их деятельности?
Лично я смотрю на это с двух точек зрения. Как обыватель и налогоплательщик я хочу, чтобы моих детей учили науке, а не околонаучным фантазиям, чтобы меня лечили грамотные врачи, а не целители, чтобы Минобороны и МЧС тратили мои деньги на истинных специалистов, а не на астрологов и ясновидцев. Поскольку этого хочу не только я, а все большая и большая часть общества, то мы постепенно будем двигаться в этом направлении. Пример более развитых стран дает на это надежду.
Моя вторая точка зрения связана с профессией: я астроном, а значит, сам на государственные средства обязан проводить качественные научные исследования. Тут тоже есть проблемы, хотя они больше касаются не качественной, а количественной стороны. В условиях чрезвычайно низкого государственного финансирования (а сегодня это именно так) для поддержания минимального бытового и научного уровня (для работы нам нужны не только старые джинсы и свитер, но также книги, приборы, компьютеры) большинству ученых приходится подрабатывать.
Мы стремимся делать это так, чтобы не терять квалификацию: занимаемся переводами и редактированием, читаем лекции "на стороне", пишем и программируем. Но это отнимает время и снижает выход научного продукта. Падает ли от этого его качество? Не похоже.
В науке выработался очень жесткий механизм самоконтроля: взаимная критика на семинарах и конференциях, рецензии на статьи до их возможной публикации,… Это не самая афишируемая сторона научной работы, но ее следует разъяснять. Иначе не понятно, чем отличается семинар по налогообложению от семинара по астрофизике.
Мы докладываем о своих исследованиях на семинарах, желая услышать о недостатках своей работы, о незамеченных нами слабых местах, о неотмеченных перспективах. Ученый ценит в аудитории не «слушателей», а критиков. Иначе он лишается почвы для профессионального роста и не гарантирован от ошибок. Порою рецензент статьи своими замечаниями и предложениями вносит так много ценного, что становится как бы невидимым соавтором работы (что, как правило, отмечают благодарные авторы публикаций). Мощная взаимная критика — непременная сторона научной работы. Мы заинтересованы в этом так же как парашютисты — в высокой квалификации укладчиков парашюта, как летчики — в профессиональных качествах авиамехаников, как альпинисты — в крепости веревки.
Не всегда за пределом научного сообщества эта практика находит понимание. К моим коллегам и ко мне нередко обращаются люди с идеями в области физики и астрономии, желающие поскорее опубликовать свои труды. Если в этих идеях есть хоть капля здравого смысла, мы предлагаем им стандартный путь, который сами проходим каждый раз перед публикацией своей статьи: выступить перед специалистами на семинаре, учесть их замечания при подготовке статьи и направить ее в рецензируемый журнал. Очень редко наши гости следуют этому совету. Для удовлетворения амбиций легче опубликовать брошюру "за счет автора", дать интервью второразрядной газете, выставить текст на интернет-сайте. Потому и называют эту деятельность «паранау-кой», что она никак не затрагивает развитие просто науки, не пересекается с ней (лат. para — возле, вблизи).
Правда, у тех, кто встал на путь паранауки, со временем появляется желание получить научную степень, академическое звание. Раньше, благодаря работе ВАК, это было очень непросто
(хотя и раньше, и теперь изредка случается). Но в наши дни появилось столько альтернативных академий и частных учебных заведений, что стать «профессором» и «академиком» — не проблема. Обратите внимание: теперь каждое второе лицо на телеэкране — профессор или академик. Это придает солидности и выступающему, и телеканалу, газете или издательству. Обманутыми оказываются только слушатели и читатели, которые в силу инерции мышления воспринимают ничего не значащие приставки к фамилиям как признак высокого научного авторитета выступающего.
Знатоки рассказывают, что на театральной сцене артисты массовки, изображающие шумную толпу, произносят на разные лады одну и ту же фразу: "А что говорить, когда нечего говорить? Ну что говорить, когда нечего говорить?… " Авторы иных книг напоминают мне этих театральных «героев», главная задача которых — двигаться и не молчать. При этом содержание сказанного не имеет значения. Это я прямо отношу к заключительным главам книги Дульнева. Допускаю, что такие писания безопасны для читателей газет-однодневок и проходных детективов. Но выдавать это за научно-популярную литературу недопустимо. Впрочем, спасибо издателям, которые уже на обложке книги честно предупредили читателя о том, какого рода «текст» он держит в руках:
"Если к правде святой мир дорогу найти не сумеет, Честь безумцу, который навеет человечеству сон золотой".
Вот они и стараются, желая погрузить человечество в сон. И ведь иногда удается. К счастью, не каждый безумец в состоянии — даже сегодня — опубликовать свой бред. Для этого нужны деньги или положение. К сожалению, у некоторых есть и то, и другое. Будь моя воля, я бы уточнил название серии, в которой вышла эта книга ("На пороге Тонкого Мира"): я бы назвал ее "Одной ногой в Тонком Мире", предпослав эпиграф к каждой книге: Где тонко, там и рвется!