В землях Заката
Шрифт:
— Завтра наговоритесь, дядя, — тихо сказала Джанет. — Гостя положим спать наверху. — Мельком глянула на Варламова: — Пойдём, покажу твою комнату.
Евгений последовал за девушкой вверх по лестнице, затем по коридору. Джанет открыла дверь в большую комнату. Вдоль стен стояли широкая кровать, комод и шкаф; дубы протягивали чёрные ветви к окну.
Вспыхнул свет, и дубы спрятались в темноту. Открыв комод, Джанет побросала на кровать постельное бельё.
— Спокойной ночи, — пробормотала, исчезая.
Варламов сел на кровать, вдохнул запах свежих простынь и попытался
Варламов содрогнулся и пошёл в ванную.
С трудом разобрался в кранах, разок его обдало ледяной водой, зато потом понежился в горячей воде — редкое удовольствие дома. Накинул махровый халат и вернулся в спальню. Другой смены белья у него не было, но на кровати лежала пижама. Поколебавшись — Марьяна его такими глупостями не баловала, — Варламов облачился в неё и долго искал выключатель, пока не догадался тронуть пластинку в стене.
Свет погас, темнота и шелест деревьев хлынули из-за окна.
Дважды за этот долгий день для Варламова наступало утро, но наконец и его настигла пришедшая вслед за их самолётом ночь.
Она приготовила таблетки на ночь для дяди, прошлась по гостиной. Всё убрано, входная дверь на замке. По лестнице поднялась медленнее, чем обычно: второй этаж больше не принадлежал ей одной. Косо глянула на закрытую дверь: долго ли придётся терпеть новое соседство? Неуклюжий, не подстриженный и плохо одетый молодой человек вызывал раздражение.
Что поделаешь, такова дядина прихоть…
Войдя в ванную, брезгливо перевесила мокрое полотенце. Придирчиво посмотрела в зеркало: кожа лица светлая, даже бледная, и осталась довольна. К её досаде, на вешалке не оказалось любимого халата — наверное, надел тот русский.
Прошла в свою комнату и, не включая лампы, встала у окна. Слабый свет падал на лужайку, и красные огоньки цветов выглядывали из темноты.
Она улыбнулась им: ничего, всё пройдёт.
«Как и твоя жизнь», — глумливо сказал в ухо чей-то голос. Она содрогнулась, от окна словно потянуло холодом.
«Не думай об этом!» — приказала себе Джанет. Надев любимую ночную рубашку, она легла в постель и по детской привычке помолилась, свернувшись в калачик.
А что ей оставалось делать ещё?
Мы не знаем, что принесёт случайный гость — докуку или бесконечную дорогу, полную страданий, ужаса и любви. Эти три слова часто обозначают одно и то же…
3. Другой Дол
Варламова разбудило щебетанье птиц, совсем как дома. Вставать
— Юджин, вставай! Пора завтракать.
Снова окрик, только теперь по-английски! Варламов нехотя поднялся и, надев мятый тренировочный костюм, пошёл умываться. Ему положили зубную щётку и пакетик с одноразовыми бритвами. Уныло поглядел в зеркало: волосы взлохмачены и в глазах бы побольше уверенности. Он вздохнул, занялся утренним туалетом, и наконец сошёл по лестнице.
Из-за стола приветственно помахал газетой Грегори:
— Тут про вас!
На первой странице и вправду была большая фотография, в самолёте угрожающего вида Варламов не сразу узнал родной «СУ-34». Буквы заголовка кричали:
РУССКИЕ В ИЛ-ОУ! ШПИОНЫ? ДИВЕРСАНТЫ? ТУРИСТЫ?
— Ничего страшного. — На лице Грегори сложилась улыбка. — Газетчики, сенсация их хлеб. Скоро и до вас доберутся.
Джанет обернулась от плиты и скептически оглядела Варламова. Она выглядела элегантнее, чем вчера: жёлтая блузка эффектно оттеняла волосы.
— Надо переодеться, — в голосе скользнуло пренебрежение. — А то репортёры потешатся, будешь выглядеть на снимках, как парень из деревни.
Варламов смолчал. Джанет отвела его в кладовую размером с комнату, где висело на удивление много одежды: костюмы, рубашки и даже военная форма.
— Это всё дядино. Сейчас ему мало что нужно. Выбирай.
Она ушла, а Варламов отыскал костюм, который был ему лишь чуть велик, и стал перебирать рубашки. За спиной фыркнули — это Джанет увидела Варламова в одном белье. Бросив на стул какой-то пакет, бесцеремонно отодвинула в сторону все рубашки, кроме одной, и вышла.
Варламов почувствовал, что у него загорелись щёки. В пакете оказалось белоснежное мужское бельё. Он торопливо переоделся и глянул в зеркало.
И оторопел: на него смотрел почти незнакомец в элегантном сером костюме и голубой рубашке. Только волосы разлохматились, да в глазах застыла тоска.
Когда он вернулся к столу, Джанет уже не было, донёсся только звук отъехавшего автомобиля. Грегори поглядел с одобрением:
— Девочка знает толк в одежде. Не думал, что этот костюм ещё пригодится. Садись, поешь.
Завтрак был непривычный: овсянка, апельсиновый сок и ароматный кофе. Дома такого кофе Варламову пить не доводилось.
— Настоящий, — криво улыбнулся Грегори. — Иногда я себя балую.
Не успел Варламов допить кофе, как снова раздалось жужжание — подъехал автомобиль, а потом ещё один. Несколько человек, увешанных сумками, стали подниматься на веранду.
— Репортёры, — покачал головой Грегори. — Потерпи, Юджин. И постарайся быть доброжелательным. Это их работа.
Репортёры повели себя бесцеремонно, расположились как у себя дома. Варламов забился в угол дивана, а на него нацелили телекамеры и закидали вопросами. Пришлось рассказать и об отце градоначальнике, и о маме из Южной Каролины, и о жизни в Кандале, и о перелёте… В ответ на вопрос: «Зачем они прилетели в Америку?», Варламов пожал плечами.