В зеркале любви
Шрифт:
– Мне было с тобой хорошо.
– Честно?
– Конечно, честно, – рассмеялся Мартин, вновь поцеловав ее. – Именно так, как я и представлял в своих мечтах. Ты такая нежная, ласковая… у тебя очень красивая грудь и бархатистая кожа…
Рука Мартина скользнула под простыню и начала ласкать обнаженное тело Энн. Она вновь почувствовала возбуждение. Неужели они с Мартином не насытились за ночь?
Энн закрыла глаза, полностью отдавшись приятным ощущениям. Мартин ласкал ее грудь, теребил соски, покрывал легкими поцелуями лицо и шею, спускаясь все
– Мартин, я люблю тебя! – выдохнула Энн.
Он воспринял ее признание как приглашение к более активным действиям.
– Мартин! – позвала Энн, требовательно постучав в дверь ванной комнаты. – Что ты там долго делаешь?
– Еще одну минуту, – отозвался он.
– Выходи, нам нужно поговорить.
Энн присела на кровать. Часы показывали половину пятого. До чего же незаметно пролетело время! Они ушли из дома накануне в восемь часов вечера. Странно, что тетя Долли и дядя Томас еще не подняли тревогу и даже ни разу не позвонили ей. Неужели они наконец поняли, что их племянница выросла? Энн улыбнулась. Да, ночью она впервые почувствовала себя женщиной. Любимой женщиной.
– Неужели ты опять хочешь заняться любовью? – с улыбкой спросил вышедший из ванной Мартин. На нем было только махровое полотенце, повязанное вокруг бедер.
– Ты опять пытаешься меня смутить?
– Мне нравится, когда ты опускаешь ресницы. – Мартин поцеловал Энн в лоб. – Ты тоже хочешь принять душ?
– Чуть позже.
– Зачем же ты меня торопила?
– Вчера ты меня заинтриговал и обещал рассказать сегодня о чем-то необъяснимом. О чем-то, что связано с моими родителями.
– Сначала дай слово, что не рассердишься на меня.
– Даю. Разве я могу на тебя сердиться? Ты не мог сделать ничего дурного.
– В какой-то степени я залез на чужую территорию.
Энн вопросительно вскинула брови, но ничего не произнесла. Пусть Мартин сначала все расскажет. Ее вопросы могут подождать.
– После твоего отъезда из Джеймстауна я заходил в «дом с привидениями».
Улыбка на лице Энн растаяла.
– Мартин, я рада, что ты справился с собственными страхами. Но не понимаю, почему ты решил, что мне это может не понравиться.
– Но это ведь твой дом.
– Он мне не нужен! – запальчиво возразила Энн.
– Но он ведь принадлежал твоей бабушке.
– Мартин, я пока не готова к тому, чтобы вновь вернуться туда.
– Я понимаю, милая. – Мартин обнял ее за плечи. Энн дрожала, но он предпочел не обращать на ее волнение внимания, чтобы не расстроить еще сильнее.
– Если это все, то…
– Нет, Энн, это не все. – Мартин вздохнул, подбирая подходящие слова. – Я видел то зеркало…
– Это самое обычное старое зеркало, – перебила его Энн.
– Нет, Энн оно не было обычным…
– Почему ты говоришь о нем в прошедшем времени?
Мартин низко опустил голову.
– Что случилось? – с тревогой спросила Энн.
– Только не нервничай. Мне действительно жаль… я случайно столкнул его.
– Оно разбилось?
Мартин кивнул.
– О
– Энн, не будь суеверной. Ты ведь сама только что сказала, что это было самое обычное старое зеркало. Стеклянные вещи часто бьются. Это на счастье.
– Да, но только не зеркало! Тем более это!
– Я так и знал, что расстрою тебя. Но нет худа без добра. Я кое-что нашел.
Энн удивленно посмотрела на него.
– Видимо, это было спрятано между зеркалом и рамой. – Мартин протянул Энн пожелтевший от времени листок бумаги, сложенный вчетверо.
– Что это? – с опаской спросила она, не спеша принимать из рук Мартина послание.
– Я не стал читать.
– Почему?
– Потому что я и так сунул нос в чужие дела. Я уважаю частную жизнь других людей и не люблю, когда лезут в мою. Думаю, ты имеешь право прочитать это письмо. Оно ведь было спрятано в зеркале, принадлежавшем твоей матери.
Энн взяла листок дрожавшими пальцами. Что она прочитает в нем? Какое послание оставила Камилла Рэдфорд? Или это сделал кто-то другой?
«Я надеюсь, что это письмо попадет в руки моего ребенка. Я верю, что у меня родится девочка. Мы с ее отцом мечтали о дочери, маленькой принцессе.
Я хочу, чтобы она знала: ее отец хороший человек. Его зовут Эван Верджин. И я всегда любила, люблю и буду его любить.
Его обвиняют в растрате казенных денег… у него слишком много проблем, и я не хочу становиться для него обузой. Тем более сейчас, когда я ношу под сердцем нашего ребенка.
В последнее время со мной происходят странные вещи. Я слышу голоса, которые пугают меня. Мне кажется, что я схожу с ума.
Я молюсь, чтобы Господь позволил мне воспитать моего ребенка. Если же этому не суждено сбыться, то я буду просить его позаботиться о малыше, чтобы он не остался сиротой. Именно поэтому завтра я уезжаю из этого дома к своей сестре Долорес. Они с мужем были необыкновенно добры ко мне. Зная о моем положении и гневе матери, они предложили свою помощь. Они самые прекрасные и добрые люди на свете. Надеюсь, они не оставят нашего с Эваном ребенка.
Будь счастлива, детка, и прости, пожалуйста, меня. Я люблю тебя так же сильно, как и твоего отца. Я не знаю, вернусь ли я еще когда-нибудь в дом матери, поэтому оставляю это письмо за своим любимым зеркалом. Возможно, когда вырастешь, ты обратишь на него внимание…Как же нелепо и наивно это звучит, но я все-таки верю в незримую связь между матерью и ее ребенком.
С любовью, Камилла Рэдфорд.
P.S. Нет, уже не Рэдфорд, а Верджин. Пусть мы не были женаты, я считаю Эвана своим единственным мужем».