В желанном плену

Аврора Белль

Учащенно дыша, я срываю провода, приклеенные к моей руке и внутренней части локтя. Снимаю пластик со своей кожи, я двигаюсь, чтобы встать и тогда медсестра начинает выкрикивать:

— У меня код красный! Мне нужна помощь!

Я встаю на матрас, когда в мою комнату входят двое огромных мужчин. Выставляя руки перед собой, я произношу:

— Мне просто нужно найти моего друга. И это всё.

Один из мужчин, кивая, подходит ближе ко мне. Его ласковые глаза гипнотизируют меня.

— Хорошо, дорогая. Слазь с

кровати, и мы немного прогуляемся, хорошо?

У меня падает груз с плеч. Спасибо Господу, он понимает.

Я беру его за руку, и он помогает мне спуститься с кровати. И когда я ему улыбаюсь, что-то колет меня в бедро. Я кручу головой, чтобы увидеть, что там сзади, и второй мужчина вытаскивает шприц из моего бедра и кивает другому мужчине.

Сукин сын!

Лекарство действует быстро. Мое зрение затуманивается. Испытываю головокружение, моя хватка на его руке слабеет, и я мямлю:

— Ты обманул меня.

Мужчина крепко держит меня, и последняя вещь, которую я помню, это его шепот мне на ухо:

— Мне жаль.

***

Я просыпаюсь, и сразу в моей памяти всплывает картина пылающего конспиративного дома.

Мой отец встает со стула, на котором он сидел, и мама, измученная, уставшая и явно обеспокоенная спешит к кровати. Она становится коленом на мою кровать, проползает ко мне под одеяло и ужасно сильно меня обнимает.

Это так не похоже на мою маму, что это пугает меня.

Я постоянно слышу, что дочери обычно близки со своими матерями, но я никогда не была. Мой отец держал меня так близко к себе, что мама отошла на второй план. Я чувствую, как ее тело дрожит, и обнимаю ее, вдыхая ее знакомый запах

— Всё хорошо, мам. Со мной всё хорошо.

Ее голос надламывается.

— Я так переживала. Моя малышка одна и напугана. — Она сжимает меня еще сильнее. Я даже и не догадывалась, насколько сильно я скучала по ее объятиям. Она повторяет уже шепотом: — Одна и напугана.

Я обнимаю и поглаживаю ее по голове, пока смотрю на отца. Мой мозг нуждается в ком-то, кого можно винить, и выбирает именно его. Самая легкая цель.

Я отпускаю маму, отстраняюсь от нее, и ко мне приближается отец. Я выставляю руку перед собой и говорю:

— Не нужно.

Он останавливается в полушаге, и я вижу, как его лицо становится мрачным. Мой обычно красивый отец сейчас выглядит истощенным. Сжимая простыни в кулак, я говорю ему сквозь стиснутые зубы:

— Ты должен был рассказать мне. Я бы никогда не узнала, если бы Ноксу не пришлось рассказать.

Глаза отца наполняются слезами.

— Прости меня, Лили детка.

Мои глаза тоже наполняются слезами. Хлюпаю носом и говорю дрожащими губами:

— Это не вернет его назад ко мне. — Я неожиданно испытываю ярость, наклоняюсь вперед и практически шиплю: — Я заслуживаю быть счастливой.

И я была счастлива с ним!

Понимание отражается на лице у отца. Мама хватает меня за руку.

Отец тихо отвечает:

— О, Лили. Я даже и не догадывался что ты... о, милая. Мне так жаль.

Злость тает прямо на глазах. Я опускаю голову и шепчу:

— Он был тем самым для меня. Нам суждено было встретиться.

Сидя на краю кровати, отец открывает рот, но ничего не произносит. Мама опять сжимает мою руку.

— Скажи мне, что тебе нужно, сладенькая. Всё, что угодно. Я хочу помочь.

Моя ярость возвращается с удвоенной силой.

— Ты думаешь, что чашка какао может исправить это? — мои родители с одинаково грустными выражениями лица. Это выводит меня из себя еще больше. Я кричу: — Ты думаешь, что сэндвич или гребаное печенье исправит это?

Мама начинает.

— Малышка, я...

Не глядя на них, я приказываю:

— Вон. — Мама прекращает говорить. Я повторяю. — Уходите.

Мы сидим в тишине примерно минуту, прежде чем мои родители, явно уязвленные, встают, чтобы уйти. Когда я слышу, как они подходят к двери, я выкрикиваю:

— Я хочу Теру. Приведите ко мне Теру.

Мне нужна моя сестра.

***

Семь часов спустя...

Уставшая, израненная и серьезно взбешенная, я закатываю глаза, когда слышу слабый стук в дверь.

Я уставшая из-за седативных, которыми меня «кормили». Израненная, потому что мои руки, колени и лоб разодраны в клочья. И взбешена, потому что хочу поехать домой, где спокойно смогу оплакивать смерть моего парня. Я грубо отвечаю.

— Что? — затем оборачиваюсь к двери.

При виде моей, такой же уставшей сестры, я ловлю ртом воздух. Она слегка мне улыбается, затем спрашивает:

— Я могу войти?

Я не могу вымолвить и слова, киваю, и она входит. Она забирается на кровать, садится ближе ко мне, выпрямляясь. Открывает свои объятия для меня. Я смотрю на нее заполненными слезами глазами, затем бросаюсь к ней, прижимаясь щекой к ее груди.

Тера аккуратно меня обнимает, оставляя мягкие поцелуи на макушке.

Так много мыслей проносятся в голове, но, к сожалению, как много бы их ни было, они всегда возвращаются к Ноксу. Из меня вырывается всхлип.

Затем еще один.

И еще один.

Тера воркует:

— Мне так жаль, малышка. Я так сильно тебя люблю. И так рада, что ты в безопасности.

Она обнимает меня, пока я плачу навзрыд битый час. Наконец-то успокоившись, я спрашиваю:

— Где Джетт?

Ее тело застывает при упоминании этого имени. Без сомнений, Джонатан рассказал ей, в чем заключался его план. После недолгого молчания, она говорит: