В живых не должен остаться никто!
Шрифт:
– Кто вы? – тихо спросил Олег. – И что вы здесь делаете?
Мужчина грустно улыбнулся.
– Хотел бы я и сам знать, что я здесь делаю… А кто я?.. Тайны тут особой нет. Я, журналист, Добрынин Дмитрий Сергеевич. «Самарский вестник», читали когда-нибудь?
– Редко, так иногда… – Олег покрутил головой. – А где мы?
– Вы хотели сказать: где мы находимся? – переспросил Добрынин. – Да всё там же, во втором отделении милиции города Саровска. В камере «люкс». В плену у «доблестного» капитана Петренко – подлеца и негодяя…
– Так он тоже вас поймал? – не удержался от вопроса Олег.
– Увы,
Олег, тяжело вздохнув, вынужден был признаться:
– К сожалению, меня. Он искал меня.
– Почему?
Олег промолчал, не зная, что ответить. Его уже столько раз предавали, что он уже боялся довериться кому-нибудь.
Добрынин, однако, расценил молчание Олега по-своему, и тотчас извинился:
– О, простите великодушно, можете не отвечать. Это, конечно же, не моё дело. Во всём виновато моё любопытство, профессиональная привычка, знаете ли. Не могу удержаться… Но можно хотя бы узнать: как вас зовут? Так уж вышло, что последние часы своей жизни, мы, по всей видимости, проведём вместе, вдвоём.
– Почему вы так сказали? – быстро спросил Олег.
– Тяжело говорить об этом, но боюсь, что это именно так и есть. Это наши последние часы. До утра мы, скорее всего, не доживём. Вы бредили, когда лежали без сознания, и, мне кажется, я уже знаю, почему вы здесь оказались.
Олег помолчал немного, переваривая услышанное, а затем, решившись, выпалил:
– Меня зовут Олег. Олег Петрович Вдовин. Я работаю в фирме «Маршал», у Рокоссовского…
– А-а, у Вадима Станиславовича… Знаю его. Честный, достойный всякого уважения человек.
– Два дня назад, в пятницу, у меня, прямо на моих глазах, похитили жену и сына, – продолжил Олег. – Похитители позвонили мне и потребовали выкуп. Я продал, как они велели квартиру, собрал деньги и пошёл в указанное мне место… Но вместо того, чтобы забрать деньги и вернуть мне мою семью, похитители почему-то решили убить меня. Мне удалось убежать от своих убийц. Чёртова облава… Всю ночь я просидел на квартире у одного своего знакомого, боясь выйти на улицу. А утром я сразу же поспешил в прокуратуру, к прокурору города…
– Что?! – вскричал Добрынин. – К Савинову Виктору Дмитриевичу?!
– Да, к нему, – неохотно подтвердил Олег.
– Да вы, что, Олег, совсем ополоумели?! Это же такая мразь! Он же за деньги мать родную продаст! Куда вы пошли?! Неужели вы не знали к кому идёте?!
Олег печально покачал головой.
– Увы, к моему большому сожалению, не знал. Я в этот город переехал всего полтора месяца назад и мало кого знаю.
– Тогда понятно, – со вздохом, тихо протянул Добрынин. – И простите меня за мою излишнюю резкость, вам и так сейчас тяжело. Не корите себя. Вы здесь недавно и просто не успели ещё понять, что твориться в этом городе. – Он уловил движение Олега и поспешно спросил: – Может вам будет удобнее сидеть?
– Да, наверное. Я уже устал лежать. Спина затекла…
– Сейчас, сейчас, помогу, – поспешно сказал Добрынин, быстро подымаясь с пола.
Он помог Олегу сесть, прислонив его спиной к стене, для лучшей опоры. Так было намного удобнее, и Олег, поморщась от боли, коротко поблагодарил Дмитрия Сергеича.
– Досталось
– Его вызвал прокурор. Он сказал мне, что Петренко единственный человек в этом городе, который может помочь мне… Он и помог! – зло усмехнулся Олег. Он немного помолчал, а затем, угрюмо смотря перед собой в пустоту, тихо сказал: – Одного не пойму: зачем они похитили мою жену и сына? Зачем, если им не нужен был выкуп?
– А вы не догадываетесь, Олег? – также тихо спросил Добрынин.
– Нет, я ничего не понимаю. Мне кажется, что я внезапно умер и попал в ад… – Олег вновь закашлялся, выплёвывая слюну вместе со сгустками крови. – Я ничего не понимаю. Но если вы знаете, Дмитрий Сергеевич, скажите мне: зачем они похитили мою жену и сына? Зачем? Что же им надо?
Добрынин озабоченно посмотрел на Олега, словно гадая: говорить или нет? Выдержит ли он всю тяжесть правды? Но, увидев в его страдальческих глазах немую просьбу, решился. Тяжело вздохнув, он осторожно начал:
– У меня есть догадка, Олег, но прежде чем, я её выскажу, я хотел бы услышать ваш рассказ о том, что с вами произошло. Полностью.
– Хорошо, – быстро согласился Олег. Терять ему особо было нечего, а правда ему была нужна. Нужна, какой бы она ни была тяжкой…
И он начал рассказывать. Добрынин слушал внимательно, не перебивая, лишь только когда Олег дошёл до возвращения в свою квартиру, после бегства из кирпичного завода, он удивлённо попросил:
– Уточните, пожалуйста, ваш адрес.
Олег назвал. Дмитрий Сергеевич удивлённо покачал головой:
– Надо же, да ведь мы с вами жили совсем рядом. Почитай соседи. Мой дом стоит почти напротив вашего. Третий подъезд, пятый этаж, квартира номер сорок три… Меня схватили, когда я выходил из своего подъезда…
– Однако мы с вами раньше никогда не встречались, – заметил Олег.
– Вы правы, не встречались. Но это и неудивительно – я отсутствовал почти месяц и вернулся в родной город только три дня назад. – Добрынин задумчиво помолчал, что-то вспоминая, а затем, словно опомнившись, быстро извинился: – О, простите, я перебил вас, пожалуйста, продолжайте.
Олег вновь собрался с мыслями и продолжил свой рассказ. На сей раз, Добрынин дослушал Олега, не перебивая, до конца, лишь удовлетворённо качая головой в те моменты, когда события полностью укладывались в выстроенную им логическую схему.
– Ну вот и всё, – печально добавил Олег, закончив своё повествование. – Больше рассказывать не о чём. – Он вопросительно посмотрел на Добрынина. – Может быть, теперь вы скажите мне: зачем похитили мою семью и почему пытались убить меня самого?
Олег с нетерпением ждал ответа. Ему позарез нужна была правда, он должен знать её. Позарез… Олег невольно усмехнулся, сравнив себя сейчас с Эдмондом Дантесом, будущим графом Монте-Кристо, который точно также, сидя в камере, ждал ответа от всезнающего аббата Фарио. «Так какую же страшную правду откроет мне «новый аббат Фарио» – Дмитрий Сергеевич Добрынин? – устало подумал Олег; затянувшееся молчание начало тревожить его. – Неужели он тоже ничего не знает? Или же правда столь ужасна, что он просто боится открыть её мне?»