В злом сердце Бог не живет
Шрифт:
Я согласно кивнул и предложил:
– Можно еще добавить номер телефона.
Станислав на секунду задумался.
– Корпорация «Монолит». Пять-пять-пять, восемь-восемь, пять-пять…
– Гениально, – улыбнулась Ирина.
Я почувствовал легкое волнение. Так бывает всегда перед началом работы. Еще неизвестно что и как ты будешь снимать, непонятно вообще получиться ли что-нибудь из этого; а тебе уже верят, на тебя надеются, и подвести людей ты не имеешь права.
– Главной героиней должна быть женщина, – продолжал между тем Станислав. – Она вышла на утреннюю пробежку… Парк, деревья… Вы видели
– Ну, так… – ушел я от ответа.
– Надо снять что-то похожее. Вот она бежит, размышляет… Такой внутренний монолог. Потом заходит в дом, а там – семья: маленький сын, муж… Она счастлива…
– Потому что живет в доме, который построила корпорация «Монолит», – вставила Ирина.
Теплый ветер тугой волной ворвался в приоткрытое окно, со стола полетели бумаги. Судя по тому, как разом потемнело небо – надвигалась гроза. Станислав притворил тяжелую оконную раму, мы с Ириной собрали разлетевшиеся по кабинету листы. Отдаленный рокочущий гром послышался сквозь стекло.
«Вот это да! А я, как назло, без зонта, – мелькнула запоздалая мысль. – Костюм жалко… Всего пару раз надел».
– Когда вы, Роберт, готовы будете приступить? – спросил Станислав, слегка опираясь на выгнутую спинку роскошного стула.
– Хоть завтра… Надо собрать съемочную группу, найти подходящую натуру, определиться с актерами. Недели две уйдет на подготовительный период.
– Хорошо. А что по деньгам?
– Если вы хотите, чтобы ролик выглядел солидно, я бы посоветовал вам снимать на кинопленку. А это – несколько десятков тысяч долларов. Точно сумму пока назвать не могу, надо составить смету. Но порядок цен такой…
Станислав задумчиво почесал затылок.
– Надо подумать, с партнерами посоветоваться. Завтра Ирина с вами свяжется.
– Ладно, – я поднялся. – Если что, звоните в любой момент.
На прощание Ирина сунула мне в руки зонт. Я попытался отказаться, но она была настойчива.
– Возьмите, Роберт, не упрямьтесь. Вы же видите, какой на улице дождь.
– А сами как?
– У меня есть запасной, – улыбнулась Ирина.
Я вышел на опустевшую, залитую дождем площадь и, прикрываясь зонтом, побежал к метро. Возле входа толпился народ, поэтому мне не сразу удалось проникнуть внутрь. Стиснутый со всех сторон, я на какое-то время исчез в людском водовороте. Затем могучая сила толпы, словно щепку бросила меня вперед, и, протащив сквозь стеклянные двери, увлекла к турникетам.
Спускаясь по эскалатору, я увидел знакомого, он стоял на несколько ступенек ниже. Мы с ним вместе учились в автошколе. Я догнал его на переходе.
– Привет, Роберт! – обрадовался он. – Вот так встреча!
Нам было по пути, и мы сели в одну электричку.
По дороге приятель рассказал о своей поездке в Америку. Я слушал его в пол уха, изредка кивая головой и рассеянно улыбаясь… Пока не прозвучало это имя – Анна. Я невольно напрягся. Хотя, казалось бы, мало ли в Нью-Йорке русских эмигранток с таким именем?
– Мы с женой за это время у них дома не раз побывали, – продолжал рассказывать мой знакомый. – Очень гостеприимная пара… Виталий там бизнес какой-то имеет, а Аня преподает в танцевальной школе. Она, кстати, раньше в Мариинке работала.
Я почувствовал, как дрогнуло сердце. Не слишком ли много
– Вот, взгляни… – приятель открыл ноутбук. – Жена снимала.
Я не поверил глазам. С фотографий смотрела она – та самая Аня-Анечка-Анюта; девушка, которую я когда-то любил и с которой давно расстался. Конечно, время наложило на нее свой отпечаток, она изменилась, повзрослела, превратилась в солидную ухоженную тридцатилетнюю женщину, но неизменными остались эта озорная улыбка, этот загадочный взгляд… Давно угасшее, полузабытое чувство снова возникло в душе и с тихой нежностью напомнило о прошлом.
На некоторых фото она была вместе с дочерью и мужем. Я поймал себя на том, что ревниво всматриваюсь в мужское лицо. Темные, слегка вьющиеся волосы, внушительный нос с горбинкой, близко посаженные черные глаза, легкая небритость… Аня была совсем другой – светловолосая, с серо-голубыми глазами, нордического типа. А дочь – копия отца.
Подумалось, что все могло бы сложиться иначе. И эта девочка рядом с ней была бы сейчас похожа на меня. Если бы… Если бы мне не пришлось тогда, много лет назад сделать этот тяжелый выбор.
2
Мы познакомились ранней весной, когда на Неве еще стоял лед, а прозрачные серые дни были ветрены и прохладны. Я работал тогда в газете и мне поручили сделать материал о Мариинском театре. В качестве сопровождающего выделили одну из сотрудниц – молодую девушку по имени Аня.
Поначалу она не вызвала у меня особого интереса. Подумаешь, балерина… Одета в какой-то серый бесформенный пиджак, такую же серую тяжелую юбку – ни спереди, ни сзади ничего выдающегося нет. Это только потом, какое-то время спустя я смог по достоинству оценить ее великолепную фигуру. А тогда еще думал, стоит ли продолжать знакомство?
Первое наше свидание состоялось две недели спустя, на Невском проспекте. Я встретил Аню на выходе из метро Гостиный двор, пригласил в кафе, предложил выпить по бокалу шампанского. Она не отказалась… Но перед этим мы долго гуляли по Невскому. День выдался солнечным и теплым. Пестрая нарядная толпа рекой текла по широкому тротуару и, затерявшись в этом праздничном шумном многолюдье, мы шли и шли, куда глаза глядят. Аня рассказывала о себе, я тоже… Мне было легко с ней общаться. Может быть потому, что я чувствовал ее интерес, а может быть оттого, что совсем не стремился ей понравиться. Ведь с самого начала я знал – это ненадолго. Еще там, в театре, она призналась мне, что скоро уедет. И нам обоим было ясно, что наше свидание, и все последующие встречи, если даже они еще когда-нибудь состоятся – это все так, несерьезно; мимолетное приключение, не более того…
Мы сидели за столиком в кафе, беззаботно болтали и пили шампанское. В тонком берете и легком приталенном пальто, Аня выглядела совсем юной. Я был очарован ее невероятной женственностью, которая таилась в каждом движении, в каждом жесте, в тихом нежном голосе и кротком взгляде из-под опущенных длинных ресниц. Пожалуй, она была даже красивой. Но красота ее была какая-то скромная, неброская, неприметная. Нужно было время, чтобы разглядеть. По правде сказать, такой типаж я раньше бы и не заметил. Мне всегда нравились девушки яркие, веселые, озорные… А тут словно впервые открыл для себя какое-то иное измерение.