В золотом капкане
Шрифт:
Он надеялся на последний шанс, – войти поздней ночью в квартиру Кольцовой, вынести содержимое сейфа, отдать добро Князеву и получить обещанные деньги. Тогда перед ним откроется свободная жизнь, в которой он будет сам себе хозяин. Перед дорогой проверил карманы. Ключи от квартиры ювелира, от своей квартиры, куда он, к сожалению, идти не рискует, фонарик и взятый с Антонининой дачи флакон с концентрированной серной кислотой. Бутылку с кислотой он хотел выбросить или разбить, забрал он от сестры, чтобы она, глупая, беды не натворила. Но потом решил, что опасная жидкость
«Если обманет, как обманул в прошлый раз, плесну ему в лицо серной кислотой, будет помнить меня всю жизнь, – твёрдо решил про себя Махонин. – Мне терять нечего».
Незаметно под дождём добрался до дома ювелира. Окна вдовы были ярко освещены. Отойдя на расстояние в расположенный рядом сквер, выбрал тёмный угол, сел на скамейку и стал наблюдать за окнами, дожидаясь своего часа. Дождь продолжал идти, но Махонин, устроившись на скамейке под раскидистым клёном, был полностью защищён от него.
Глава сорок девятая
Князев сидел в уютной, тёплой квартире Нинель Александровны в гостиной за накрытым столом, пил вино, ел, шутил с ничего не подозревающей хозяйкой. Несколько раз они прерывали застолье, уходили в спальню и предавались любви.
– Я разойдусь с женой, мы будем вместе на всю жизнь, – горячо уверял вдову Князев.
– Когда ты это сделаешь? – со светящимися от счастья глазами спрашивала Нинель Александровна.
– На днях, она, по-моему, догадывается обо всём сама. Мы не поддерживаем супружеские отношения с тех пор, как стали близки с тобой.
Князев лукавил: в его планы вовсе не входило расставаться с женой, он жил обычной для него двойной жизнью.
– Хорошо, я люблю тебя и готова ждать. Хочешь, сейчас продемонстрирую тебе новые наряды, которые ещё никому не показывала? – Нинель Александровна встала с постели.
– Конечно, обожаю смотреть вещи, придуманные тобой. Они все очень красивы, полны фантазии, ты в них неотразима, – поддержал он порыв любовницы.
Нинель Александровна была польщена. Надев вечернее декольтированное платье из лилового бархата, она предстала перед ним. Князев не мог удержаться от восторженных восклицаний:
– О, это настоящий шик! Тебе нет равных по красоте и грации! Ты несравненная, я обожаю тебя. Кстати, безукоризненной лебяжьей шейке не помешает украшение из коллекции твоего мужа. Примерь, я посмотрю, – попросил Князев.
Но Нинель Александровна, вспомнив, какой казус произошёл с ней на кондитерской фабрике, не захотела омрачать прекрасный вечер неприятными воспоминаниями. Она сняла платье и повесила его в гардероб.
– Разве я тебе нравлюсь меньше без украшений? – с легким упрёком спросила она.
– Ну, что ты, Солнце моё! Как ты можешь такое говорить? – Князев поспешил исправить оплошность. – Золото, бриллианты, серебро лишь подчеркивают твою царственную красоту, моя дорогая, чарующая и таинственная, несравненная Нинель. Я уверен, что, если бы тебе пришлось участвовать в конкурсе красоты, ты бы стала Мисс
Время летело незаметно, наступила ночь, Князев предложил выпить на посошок.
– Как, ты разве не останешься до утра? – разочарованно вымолвила Нинель Александровна. – На улице дождь, зачем уходить?
– Дорогая, у меня такая работа. Я солдат. Как ни жаль, но должен тебя покинуть, так требует обстановка, – говорил Князев, наливая вино в бокалы.
Улучив удобный момент, когда она удалилась на кухню, он всыпал в её бокал порошок с сильнодействующим снотворным.
Она вернулась, неся на тарелке бутерброды с икрой.
– Ну, хорошо, давай выпьем, – согласилась Нинель Александровна.
– За нашу любовь, – произнёс тост Князев и чокнулся с любовницей.
Увидев, что она не допила, решительно запротестовал:
– За любовь грешно не выпить до дна.
Она, повинуясь уговорам, медленно осушила бокал.
– Ну, дорогая, отдыхай, высыпайся, помни: мы скоро навсегда будем вместе. Мне пора. Проводи меня до двери, – сказал он, выйдя из-за стола.
Нинель Александровна последовала за ним в прихожую.
– Я позвоню тебе завтра, до свидания, – сказал коварный любовник на прощанье, и они нежно распрощались.
Вдова закрыла дверь.
Вернувшись в комнату, она почувствовала сонливость, не убирая со стола посуду, пошла в спальную, разделась и легла в постель.
Глава пятидесятая
Ровно в три часа ночи, когда во всех окнах дома была непроглядная темнота, Махонин неслышными шагами вошёл в подъезд и поднялся на третий этаж. Перед квартирой Кольцовой остановился, вдруг вспомнив, что у ювелира была овчарка.
«Что, если она поднимет лай и разбудит весь дом? Странно, что Князев ничего о ней не говорил. Попробую осторожно поковыряться в замке, если пёс в доме, должен услышать и подать голос».
Он немного повозился с замком, но за дверью стояла мёртвая тишина. Осмелев, легко справился с запором и, не услышав ничего подозрительного, бесшумно проскользнул в квартиру. Несколько минут, пока его глаза привыкали к темноте, стоял и напряженно прислушивался к тишине. Осветив путь фонариком, прошёл в кабинет ювелира. Положив фонарик на стол и, направив луч света на сейф, бесшумно открыл его ключом, который взял из ящика письменного стола. Махом выгреб с полок многочисленные маленькие коробочки, наполненные целлофановые пакеты и увесистые длинные футляры, переложил всё в спортивную сумку.
Открыв одну из коробочек и, увидев украшения, без колебаний сунул её в карман куртки. Пошарив рукой в одном из пакетов, извлёк из него несколько золотых цепочек и кулонов. «Пригодится для Антонины, – лихорадочно подумал он. – Подарю ей». Осветив опустевший сейф и, убедившись, что забрал всё, закрыл его и положил ключ на место. Приподняв загруженную сумку, почувствовав приличный вес, пожалел в душе, что придётся ценный груз отдать Князеву. К сожалению, он зависим от него и вынужден делать то, что приказано. В квартире стояла тишина. Стало интересно, есть ли кто-нибудь в доме?