В зоне риска. Интервью 2014-2020
Шрифт:
– Попробуем.
– Я не так давно ездил в Донбасс. Вернулся – и вот думаю: почему лишь каплями просачиваются в Новороссию мастера искусств, писатели? Там уже побывали Кобзон, Александр Ф. Скляр, Прилепин, Пореченков, Шурыгин. А почему другие не едут?
– Ну, потому что фронтовые бригады должен кто-то организовывать. Они сами по себе не создаются. Это серьёзная работа. Надо подобрать людей, которые этого хотят, которые это умеют. Надо организовать их переезд, надо это профинансировать. Вот как это было, когда в Афганистан ездили.
– Ну, тогда ЦК КПСС, ЦК
– Да, и творческие союзы очень активно работали. Пока мы были под американцами, вроде они и не нужны были, а теперь…
– Стойте! Как мы были под американцами?
– А так! У нас все 1990-е годы не было ни внешней политики своей, ни суверенитета. Скажите спасибо нашим либералам. До сих пор, когда вспоминаю Козырева и Гайдара, хочется найти свою старую рогатку. И президент Путин это признаёт, что мы сравнительно недавно вернули реальный суверенитет.
– Нет, он признаёт, что агенты ЦРУ сидели в Кремле где-то, но чтобы нас оккупировали американцы…
– Я говорю не об оккупации, а об отсутствии суверенитета. То есть решения принимались несамостоятельно, по указке. Как только стали принимать самостоятельно, «эге!» – сказал Барак Хусейнович – и начались эти санкции.
– Как-то вы слишком образно, Юрий, про это говорите.
– Это я ещё сдерживаюсь. Кстати, в Америке снова разрешили называть негров неграми…
– Это к чему?
– Просто так.
– Ну, ясно… Знаете, даже обидно было… Вот мы едем, едем и я смотрю – там указатель – Краснодон. Я думаю: вот здесь молодогвардейцы боролись с фашистами, а после войны Александр Фадеев приезжал, собирал материал для своего романа.
– Я знаю, Сергей Шаргунов хочет что-то о Донбассе написать. Видимо, Захар Прилепин тоже что-то напишет. Но желательно, чтобы не сразу набело. А то нынешние писатели прозу с фейсбуком путают. Фадеев-то «Молодую гвардию» долго писал – старался.
СССР подорвался на бомбах
– А вот ваше чутьё писательское что подсказывает? Дальше – опять война?
– Думаю, до мира далеко. То, что произошло с Украиной четверть века назад, Лев Николаевич Гумилёв назвал бы зигзагом истории. Это такие события, которые происходят вопреки объективным геополитическим законам и логике. Но так сложились субъективные обстоятельства. Рано или поздно этот зигзаг распрямится. Так вот, распад Советского Союза по административным границам, а не по историческим и культурно-этническим, привёл к тому, что были заложены бомбы под тогдашнее разграничение, которые начали взрываться. Первым взорвалось Приднестровье. Следом Осетия, Абхазия. Вот теперь дошла очередь до Украины.
– А если позвать сапёров, и эти бомбы обезвредить…
– Как? Они не могли не взорваться, эти бомбы. Потому что в суверенных государствах, которые все без исключения стали развиваться как этнократические режимы, оказались довольно крупные русские общины. Там живут русские люди, у них менталитет примерно такой же, как у нас. Русский харьковчанин мало отличается от ставропольца, а русский эстонец от псковича. Поэтому сделать из них украинцев, как и из русских в Приднестровье сделать румын, невозможно.
Напомню,
– Да ладно… Не может быть!
– Нет, не ладно! Люди, которые сидели в 1990-е годы в Кремле, считали, что «эту страну», эту «империю зла» они частично разрушили, а теперь её нужно обложить по периметру враждебными режимами. Если бы с самого начала сказали, допустим, Прибалтике: не дадите избирательные права русским – не получите цветных металлов. А если бы Украине сказали: не прекратите морить людей своим «мовоязом» – будете платить за газ, как Европа. И что? Не было бы никаких энократических режимов. Рухнули бы. Я, кстати, писал об этом ещё в 90-е, сейчас вышел двухтомник моих интервью, и вот если полистать первый том – там всё написано. Когда-то нажим на русских должен был вызвать сопротивление. Вот и появились Преднестровье, Абхазия, теперь – Донбасс и Луганск. Кстати, я бы на месте прибалтов задумался, что лучше: кочевряжиться над «оккупантами» или жить в мире…
– И что – другого не было дано?
– Если бы Украина была федеративной, если бы русские в Одессе, в Харькове, в Донбассе, в Луганске могли спокойно говорить по-русски и праздновать 9 мая, любить Жукова, а не галицийского Бандеру, – эта страна могла бы просуществовать очень долго. Как, например, существует Бельгия, разноплемённая и разноязыкая. Как ни странно, наши «этастранцы», желая окоротить Россию, в конечном счёте разбудили русское самосознание и в центре, и на местах, привели к консолидации русского мира, который существовал, но по разные стороны границ и тихо… Началось сращивание разъятого русского мира. Этого не остановить, хотя будут пытаться, возможно, из Кремля. Но даже Австрия была вынуждена превратиться в сначала в Австро-Венгрию, а потом дело пошло уже к Австро-Венгро-Славии. Но прогремел выстрел в Сараеве. Уверен, однако, что такие же превращения ждут Прибалтийские лимитрофы. Литовская Русь уже, кстати, была.
…И о риторике войны
– Некоторые писатели сетуют, что цензура поднимает голову в России… А вы как считаете? Вам кто-то запрещает писать, говорить, выступать?
– Мне нет. О наступлении цензуры говорят либералы, а они странные люди. Я наших либералов называю гормональными.
– Как?
– У них нет системы идей, совокупного взгляда на мир, а есть какое-то органическое неприятие «этой страны», непонимание её интересов. Когда они были у власти в 90-е, цензура была, на НТВ Гусинского человеку с русским менталитетом и лицом вообще было не прорваться. Слово «патриот», если помните, было ругательным. В 1993 году после того, как я опубликовал единственную в центральной прессе статью против расстрела Белого дома – «Оппозиция умерла. Да здравствует оппозиция!» – меня прикрыли везде, где можно и повыбрасывали из учебников, энциклопедий и так далее.