В зоне тумана
Шрифт:
Планы на возвращение закончились, как только сзади зашуршали шаги. Поспешные, суетливые, излишне шумные. Хлюпик.
Я ухмыльнулся незаметно, не оборачиваясь. Успел. В десяток моих шагов уложился с решением. Видимо, что-то я ему в башку вбил. По крайней мере мне он доверяет больше, чем Муну.
Шагов последнего я не слышал. Сталкер ходить умел. Недаром зону топчет не первый день. Но свое присутствие он обозначил.
— Какой долбодятел назвал тебя Угрюмым? — В голосе сталкера мешались сдержанное недовольство с нескрываемым сарказмом. — Ты не Угрюмый, ты безумный.
И
В низине туман стал гуще. Дальние деревья приобрели размытые белесые очертания. Сумрачно, зябко, сыро и противно. Бр-р! Я поежился и, выбрав направление, размеренно зашагал вперед. В обход Припяти, где давно уже не ступала нога человека. Во всяком случае, нормального человека. В трезвом уме и твердой памяти.
Часть третья
В ТУМАНЕ
1
Когда-то давно, в детстве, у меня был снегокат. Такие санки на трех полозьях с мягким сиденьем, рулем, тормозами и смешным названием «Чук и Гек». Большой и шумной гурьбой мы со снегокатами и санками, ведь «Чуки-Геки» были не у всех, оккупировали горку и катались, промокая до нитки, забыв про уроки и стараясь не думать о нагоняе от мамы.
Сверху вниз снегокат давал фору санкам, потому был вожделенной мечтой для всех, у кого его не было. Но спуск, как и любой момент счастья, был оргазмически кратким. И после мгновений эйфории начинался долгий и нудный подъем. Вот тогда на тех, у кого были санки, обладатели снегокатов смотрели с завистью. В отличие от буквально взлетавших на горку саночных друзей мы карабкались, пыхтели и спотыкались. «Чуки и Геки» весили не в пример больше, и удовольствие превращалось в пытку. К чему это я?
Здесь и сейчас не было снегоката. Да и счастливого спуска не было. Рюкзак и автомат тянули плечи, под ногами хлюпало раскисшей грязюкой. А холмы зарядили один за другим. Спуски чередовались с подъемами, радости ни от того, ни от другого не было никакой.
Хлюпик шел на удивление молча. Натужно пыхтел и месил грязь. Мунлайт по первости попытался насвистывать «Moonlight and vodka», потом начал тихо материться под нос, но вскоре устал и от брани и сосредоточенно умолк.
Я его понимал. Материться мне хотелось ничуть не меньше. Но и на выплеск эмоций сил не хватало, и отвлекаться не хотелось.
Легкий туман стал плотнее, когда спустились с холма. При подъеме на следующий он отчего-то практически не рассеялся, а дальше уже только густел, как закипающий кисель. Вскоре ориентироваться стало возможно только по карте на ПДА. И хотя в тумане и в отсутствие людей с неведомыми намерениями, при оружии, наладонник был невероятным подспорьем, предупредить об аномалиях или мутантах он не мог. А увидеть их заранее при более-менее нормальной видимости шагов в двадцать-тридцать было не просто. Потому на разговоры и не тянуло.
Туман выматывал, напряжение росло от каждого звука или тени. Не знаю, как остальные, а я себя чувствовал как тот ежик в мультфильме, который мне с детства не нравился. Только
По счастью, никого и ничего живого, кроме нас, здесь пока не было. Один раз мимо протянулось что-то аномальное. Аномалия была заметна достаточно четко, воздух буквально трясло, как с похмелья. Только поэтому я и успел остановиться на довольно приличном расстоянии. Дрожащее, меняющее размер и форму нечто двигалось перпендикулярно нашему пути. На три застывшие фигуры оно не среагировало.
— Что за хрень? — хрипло спросил Мунлайт спустя пару минут после того, как аномалия исчезла.
Спрашивал он явно не Хлюпика. Меня. Или просто задавал риторический вопрос? Я пожал плечами. Обычно аномалии узнаю, но здесь… Либо это вовсе что-то неизвестное, либо некая смесь двух сросшихся между собой пространственных физических завихрений. А что, бывает и такое.
После встречи с неведомой блуждающей аномалией Мунлайт стал оглядываться раза в два, если не в три, чаще. Что-то разволновался балагур. А сам?
Я прислушался к ощущениям и понял: желание, хоть и мысленно, посмеяться над Мунлайтом — лишь попытка заглушить собственное волнение. Сердце билось часто и чутко, готовое в любой момент оборваться. Я глубоко вздохнул и мысленно сосчитал до трех. На этот раз многократно испытанный способ не помог.
Знобило. Вокруг было сыро и неуютно. Сквозь клубящийся туман проступали мертвые тени деревьев, и чувствовалось чье-то присутствие. Я вслушался до звона в ушах. Ничего. Ни звука, кроме наших чавкающих шагов. Но ощущение, что за этими шагами кто-то неслышно крадется в сторонке, поглядывая на нас сквозь туман, не прошло.
Если бы я шел один, наверное, уже не раз резко остановился бы, пытаясь подловить невидимого наблюдателя. Но сзади шлендрали Мун и Хлюпик.
Справа из молочно-белесого плотного воздуха вынырнул громадный силуэт. Я чуть вздрогнул, но сдержался. Это не живое, это…
Я сделал еще несколько шагов и выдохнул на счет «три». Силуэт приобрел размытые контуры, стал узнаваем. Угловатый стан, разнокалиберные колеса. Трактор стоял, накренившись набок. О том, что в кабине когда-то были стекла, напоминало несколько осколков, торчащих острыми углами из проржавевшей рамы.
Трактору внимания досталось больше, чем он того заслуживал. Но ни внутри, ни рядом с ржавыми останками сельскохозяйственной техники никого не было. Тишина.
Не люблю такие затишья. Никогда не поймешь, то ли зона с тобой в поддавки играет, то ли готовится нанести сокрушительный удар, собирается с силами. Так или иначе, хорошего не жди.
Я поспешил обойти трактор. От греха подальше. Тихо. Шаг за шагом, продолжая вслушиваться в неестественную ватную тишину, я двинулся по дуге.
Скрежетнуло, звякнуло. Я подпрыгнул, скорее от неожиданности, чем с перепугу. Никого. Только зависший в раме осколок неизвестно по какой причине решил съехать в сторону.