В.А. Жуковский в воспоминаниях современников
Шрифт:
подкутил. За одно тобою недоволен, что ты прежде не сказал мне, что златоуст-то
твой товарищ; мы бы его не упустили". Данилевский прибавляет, что будто
послан был фельдъегерь в Вильну с письмом к графу Маркову, которому
поручалось предложить Жуковскому прибыть в главную квартиру, но его уже не
застали в Вильне, а вскоре затем умер и фельдмаршал. Этого последнего
обстоятельства А. И. Данилевский не внес почему-то в записку, озаглавленную
им "Собственно для меня"5.
Скобелевым, Данилевский утверждал, что приказ этот находится у него, и не раз
обещал (1840--1845) показать его мне и еще кое-кому из своих знакомых. По
смерти Данилевского были назначены несколько лиц для разобрания его бумаг,
не знаю, попал ли и этот приказ в архив в числе исторических материалов или
остался без внимания. Данилевский в описываемый момент находился при
главной квартире, в распоряжении Толя, и отданный приказ был переписан у
него.
Вслед за вышеприведенным случаем Скобелев и исправлявший должность
генерал-аудитора Маевский получили полки, и так как они были отлично храбрые
штаб-офицеры, то и не замедлили получить Георгиевские кресты и доставить
полкам своим знаки отличия. Можно полагать, что с того времени желание
сделаться литератором запало в голову Скобелева. Независимо служебных его
сношений, в которых всегда искал блеснуть, он начал издавать "Чтение для
солдат", состоявшее из различных рассказов, которые предписано было по
вечерам читать в ротах. Однажды, приехав на выход во дворец, Скобелев
остановился перед двумя очень красивыми унтер-офицерами, стоявшими на
часах, и начал их расхваливать генерал-адъютанту П. Н. Ушакову, начальнику
гвардейской пехоты. Здесь между многими случились Бологовский и брат мой. На
вопрос Скобелева, читают ли они солдатские рассказы6, унтер-офицер отвечал
утвердительно; затем он спросил, нравятся ли им эти рассказы. Часовой молчал.
Тогда Павел Николаевич Ушаков приказал ему отвечать на вопрос. Унтер-
офицер, не зная, что имеет дело с автором рассказов, ибо гвардия его еще не
видала, отвечал: "Никак нет, ваше высокопревосходительство". Скобелев пожелал
узнать -- почему. Опять молчание и опять приказание отвечать. "Теперь и бабы
наши не говорят таким языком", -- отвечал унтер-офицер. Скобелев не отставал, --
ему хотелось немедленно какой-нибудь цитаты, и она последовала: "Как же, ваше
превосходительство, кто ж теперь из солдат скажет: вот я тебе из носу пущу
малину!" Трое из названных лиц одинаково рассказывали мне этот забавный
случай: впрочем, тогда все знали это.
Комментарии
Иван
1807 г., в том числе и Отечественной войны 1812 г., отмечен многими боевыми
наградами. С 1822 г.
– - отставной полковник, после чего состоял чиновником по
особым поручениям при М. С. Воронцове. Привлекался к следствию после
восстания декабристов, но был освобожден с оправдательным документом. С
1832 г.
– - генерал-майор, служил при министерстве внутренних дел и был тайным
агентом правительства (в этом качестве он выступил в деле петрашевцев).
Человек необыкновенно противоречивый, во многом загадочный, со сложной
биографией (см.: Эйдельман Н. Я. "Где и что Липранди?" // Путь в незнаемое. М., 1972. С. 125--158), Липранди обладал, по словам Пушкина, "ученостью
истинной", которая сочеталась "с отличными достоинствами военного человека"
(Пушкин, т. 11, с. 294). Липранди -- автор воспоминаний о Пушкине, которые
справедливо считаются "главнейшим источником сведений о южном периоде
биографии" поэта (А. С. Пушкин в воспоминаниях современников. М., 1985. Т. 1.
С. 513).
Мемуарный очерк Липранди "И. Н. Скобелев и В. А. Жуковский в 1812
году" -- органичная часть историко-критических его трудов об Отечественной
войне. В них он проявил себя как замечательный критик военной литературы
1812 г., что высоко ценил, например, Л. Н. Толстой, подаривший ему роман
"Война и мир" с дарственной надписью. Особая ценность мемуаристики
Липранди определяется тем, что она восходит к его дневникам, которые он вел
всю жизнь, имел в руках еще в 1876 г. и которые позднее таинственно исчезли (об
этом см.: Тартаковский А. Г. 1812 год и русская мемуаристика. М., 1980. С 80--86,
109--110). В этом смысле очерк Липранди о Скобелеве и Жуковском -- одно из
немногочисленных свидетельств очевидца о деятельности Жуковского в ставке
Кутузова. Несмотря на то что факты, приводимые мемуаристом, подтверждаются
Н. А. Старынкевичем (см. его воспоминания в наст. изд.).
A. П. Ермоловым, вспоминавшим о том, что Жуковский "помогал
Скобелеву писать бюллетени и по своей скромности дозволил ему пользоваться
незаслуженною славою" (РА. 1863. No 5--6. Стб. 438--439), очерк Липранди
вызвал и критические замечания. Так, В. Баюшев, пытаясь защитить своего "отца
командира", писал: "Оригинальный слог сочинений И<вана> Н<икитича>, начиная с реляций 12 года и кончая статьями его в журнале "Чтение для солдат", издававшемся им спустя тридцать лет после того, нисколько не изменился и