Ва-банк
Шрифт:
Этот человек убил вашу дочь. Она умерла в мучениях, срывая ногти, извиваясь от боли…
— Бриггс спас мне жизнь, — Джадд заставил себя отвести взгляд от мужчины на рисунке и обернулся ко мне. — Он спас меня в тот день, когда привёз ко мне Дина.
Правый кулак Джадда медленно разжался. Он закрыл глаза на несколько секунд, а затем потянулся к портрету убийцы своей дочери и перевернул его лицом вниз.
Ты делаешь всё, что можешь, чтобы убедиться, что твои дети в безопасности.
Джадд пытался защитить меня. Джадд
Я не хотела, чтобы меня защищали. Я хотела Найтшэйда. Я хотела ответов.
Джадд ответил так, словно я произнесла эти слова вслух:
— Ты должна хотеть чего-то другого.
— Дом — это не место, Кэсси. Дом — это люди, которые тебя любят, — стоя на пороге и глядя на задний двор, я позволила себе окунуться в воспоминания. Я потерялась в них. Я должна была помнить. Моя мама должна была остаться моей мамой — не телом, не грудой костей, не жертвой — моей мамой.
Мы танцуем, прямо на обочине. Её рыжие волосы выбиваются из-под шарфа. Пока она танцует, они ореолом окружают её лицо — дикая, свободная и абсолютно невозмутимая. Я кружусь, широко расставив руки. Мир состоит из цветных пятен, темноты и снега. Она запрокидывает голову, и я делаю то же самое, высовывая язык.
Мы можем отбросить прошлое. Можем утанцевать прочь от него. Мы можем смеяться, петь и кружиться целую вечность.
Не смотря ни на что.
Не смотря ни на что.
Не смотря ни на что.
Я не хотела забывать — улыбку на её лице, то, как она двигалась, как танцевала, словно никто не смотрел и не важно, где мы находились.
Я вдохнула и пожелала — яростно, рьяно — не понимать, почему незнакомец мог взглянуть на неё и подумать: «Она — та самая».
Они наблюдали за тобой, — подумала я. — Они выбрали тебя.
Я никогда не спрашивала у себя, почему убийца моей матери выбрал именно её. Я подумала о женщине, которую я видела с Найтшэйдом — о матери девочки. Ты знаешь о том, что он такое? — спросила я у женщины, представляя её лицо. — Ты — часть этой группы? Ты убийца?
Семь владык. Пифия. И Девятка. Я подумала о сотнях людей, побывавших на выступлениях моей матери. Семь владык. Один из них видел её выступление? Они видели её?
Вы ожидали, что моя мама пойдет с вами по собственной воле? — безмолвно спросила я. — Вы пытались сломать её? Она сопротивлялась?
Я опустила глаза на свои запястья, вспоминая, как в них впивались пластиковые хомуты. Я помнила, каково это, когда за тобой следят, охотятся, заманивают в ловушку. Я помнила
Я была настоящей дочерью своей матери.
Они не знали, во что ввязались, — подумала я. Моя мать всё ещё танцевала в моих воспоминаниях — бесстрашная и свободная. Моя мама и Лок выросли с отцом, который избивал их. Стоило маме забеременеть мной, она сбежала. Она вырвалась из дому своего отца посреди ночи и никогда не оборачивалась.
— Танцуй.
Моя мать умела выживать.
Задняя дверь распахнулась. После короткой паузы за моей спиной оказался Дин. Я прильнула к нему, вытянув руки перед собой ладонями вверх, и уставилась на свои запястья. Уэббер связал их за моей спиной. Они связали твои руки, мам? Они дали тебе шанс побороться за свою свободу? Они пытались сказать тебе, что у тебя была высшая цель?
Они убили тебя за то, что ты сопротивлялась?
К тому времени, когда они убили тебя, ты хотела умереть?
— Я пытался представить, — произнес Дин, — каково тебе. Но вместо этого… — слова застряли у него в горле. — Я всё представляю, как увидел бы её, выбрал бы её, разговаривал бы с ней… — Дин резко замолчал.
Ты ненавидишь себя за то, что представляешь это. Ты ненавидишь то, как легко тебе оказаться на месте убийцы — или убийц — моей матери.
Ты ненавидишь то, что в этом находится смысл.
— Я представляю, как забираю её, — сказала ему я. — А ещё представляю, как забирают меня, — я сглотнула. — Чем бы ни была эта группа, они работают по правилам. Существует ритуал, бескомпромиссная традиция.
Семь владык. Пифия. И Девятка.
Не произнеся ни слова, Дин потянулся ко мне. Он взял мою правую руку в свою. Его большой палец коснулся моего запястья в том самом месте, где в мою кожу впивался хомут Уэббера.
Дочь вся в мать…
Все мои мысли исчезли, стоило Дину поднести моё запястье к губам и прижать их к когда-то израненной коже в мягком, безмолвном поцелуе. Он закрыл глаза. Я зажмурилась. Я чувствовала рядом с собой его дыхание. Мы дышали в унисон.
Вдох. Выдох. Вдох. Выдох.
— Сейчас ты не должна быть сильной, — сказал мне Дин.
Я обернулась, открыла глаза и накрыла его губы своими. Да. Ещё как должна.
Дочь вся в мать — я была бойцом.
Я выгнула шею. Затем я оторвалась от Дина, и наши лица застыли меньше чем в дюйме друг от друга.
— Вам бы табличку на дверь повесить, честное слово, — Лия не спеша шагнула на крыльцо, явно не чувствуя вины за то, что вмешалась. — Забудьте о сектах серийных убийц и охватившем весь город розыске, небольшое проявление чувств способно на многое.
Судя по всему, это значило, что у Лии не было новостей о деле. Бриггс и Стерлинг не звонили. Найтшэйд всё ещё на свободе. ФБР всё ещё ищет его.