Вацлав Гавел. Жизнь в истории
Шрифт:
Вскоре «тваржисты» нажили себе двух врагов: Союз писателей и ЦК КПЧ (впрочем, уточняет Долежал, Союз и сам всегда находился под полным контролем ЦК). Союз писателей журнал поддразнил тем, что выпустил критическую статью о стихах председателя Иржи Шотолы. Кроме того, оппонентами редакции были молодые члены Союза, считавшие создание «Тваржа» общим достижением, а редакторов – узурпаторами, которые пытаются проводить свою собственную политику. Идеологов же ЦК смущало, что в журнал регулярно попадают «нежелательные авторы». Так, с явной прохладой была принята публикация переводов Хайдеггера и Ортеги-и-Гассета.
В 1965 году президиум Союза потребовал увольнения шеф-редактора Яна Недведа и обновления редакционного совета (в нем не должно было быть Мандлера, психолога Иржи Немеца и философа Ладислава Гейданека). Решение приняли почти единогласно, за него среди
У журнала нет сложной концепции. Он хочет лишь называть определенные вещи своими именами, говорить то, что его авторы действительно думают, и пытаться говорить так, чтобы это не было впутано в ритуал всех этих «но», «в некоторой степени», «хотя с другой стороны» и т.п.; хочет печатать вещи, которые считает внутренне аутентичными, не вторичными, последовательными в том, чем они хотят быть; хочет обойтись без компромиссов, лазеек и уступок – любой стороне. <…>
Я не хотел верить, что литературная атмосфера так тяжело привыкает к чему-то столь естественному, как попытка говорить без устоявшихся фразеологических уверток. 108
108
https://archive.vaclavhavel-library.org/File/Show/156836.
По легенде, именно на этом пленуме сотрудник аппарата ЦК Павел Ауэрсперг скажет: «Этот парень будет для нас небезопасен» 109 .
Редакция журнала постановила требований не принимать и создала протестную петицию. Вклад Гавела в поддержку акции оказался очень весомым. Именно благодаря ему бумагу подписали Милош Форман, Вера Хитилова, Ярослав Сейферт и Ян Верих. Всего у петиции набралось около 300 подписантов, хотя многие писатели, например Йозеф Шкворецкий и Ладислав Фукс, от поддержки отказались, а Владимир Голан даже не открыл коллегам дверь.
109
Кайзер. С. 57.
Союз писателей предложил бунтарям компромиссный вариант: для молодых авторов будет создан новый журнал (в 1966 году он действительно начал выходить), но «Тварж» сохранится как «групповой» (тем более что Союз и без того планировал создание журналов отдельных литературных групп). При этом требование ухода Недведа, Мандлера, Немеца и Гейданека оставалось в силе, и компромисса не вышло.
Мандлер и Гавел попробовали запустить еще одну подписную кампанию – на этот раз за созыв внеочередного съезда Союза писателей, который бы и занялся проблемой журнала. Однако для этого требовалось собрать подписи трети членов Союза, и на чистом энтузиазме подобная идея осуществиться не могла. В декабре вышел последний номер первой версии «Тваржа». Незадолго до этого все тот же Ауэрсперг пригласил Гавела вместе с директором театра Водичкой к себе и ласково посоветовал не соваться в политику, а лучше писать пьесы, к которым, дескать, партия относится вполне уважительно 110 .
110
Кайзер. С. 60.
Биографы Гавела часто делают акцент на том, что в редакционной работе он участвовал мало, а основную активность развил именно тогда, когда «Тварж» столкнулся с цензурными проблемами; кроме того, принято считать, что его работу в журнале отягощал личный конфликт с Мандлером. Но Богумил Долежал настаивает, что ни во время существования журнала, ни в первые два года после его разгрома личных конфликтов в редакции не было. Напротив, бывшие тваржисты выпустили два сборника (главным редактором второго стал Вацлав Гавел, но он активно участвовал и в работе над первым), устраивали, где это было возможно, общественные дискуссии и продолжали регулярно собираться, причем местом сбора нередко служила квартира Гавела.
Определенный раскол произошел в самом конце 1967 года (в это время шла серьезная борьба за воссоздание журнала). Гавел и группа его товарищей выступали за то, чтобы новый «Тварж» был серьезно реформирован. Шеф-редактором стал бы сам Гавел, а редакция при этом отказалась бы от четкой политической линии, став чем-то вроде «вольного содружества».
«Это ваше дело»
Как уже говорилось, политические события Пражской весны были во многом предопределены подчас хаотичной и непоследовательной либерализацией, разыгравшейся при преемниках Готвальда: сперва при Антонине Запотоцком, а потом при Антонине Новотном. «Этот примитивный, по существу, авторитарный человек не считал сам себя последней инстанцией в определении правильности каких-либо идей и поступков, а признавал существование высших ценностей, основанных на определенных идейных принципах, не абсолютизируя власть саму по себе», – аттестовал Новотного один из идеологов реформ Зденек Млынарж 111 . А историк Зденек Доскочил называет время правления Новотного «самой либеральной эрой за всю сорокалетнюю историю коммунистического режима», если не считать, конечно, самой Пражской весны 112 .
111
Млынарж З. Мороз ударил из Кремля. М.: Республика, 1992. С. 73 (далее – Млынарж).
112
https://ct24.ceskatelevize.cz/archiv/1462045-cesko-slovenske-vztahy-v-hledacku-historickeho-magazinu.
Чехословацкая экономика в 60-х стояла на грани большого кризиса. Промышленный рост в 1963 году составил меньше одного процента, это был худший показатель во всей Восточной Европе. Третью пятилетку несколько раз пересматривали, а в 1962 году отменили вовсе. При этом у партийного руководства уже сложилось понимание того, что стране необходимы хотя бы ограниченные реформы. В 1962 году директора Экономического института чехословацкой Академии наук Оту Шика вводят в ЦК КПЧ, в 1964-м Шик возглавляет государственно-партийную комиссию хозяйственных реформ.
«Я много раз советовал президенту Новотному (он честный коммунист и преданный пролетарий): “Поднимите занавес, разоблачите злоупотребления, если они у вас были”. А они были, я знаю, что они были <…> Новотный сердился и говорил: “Товарищ Хрущев, у нас ничего подобного не было”. Я ему отвечал: “Если это не сделаете вы, это сделают другие, и вы окажетесь в очень незавидном положении”. Новотный не послушался меня, и все знают, к чему это привело и его самого, и всю Чехословакию», – вспоминал в своих мемуарах Никита Хрущев 113 .
113
Хрущёв Н. Время. Люди. Власть. (Воспоминания: В 4 кн.). Книга первая. М.: Информационно-издательская компания «Московские новости», 1999. С. 102.
Однако Новотный в самом деле выступал за обновление партии, и оно состоялось – к 1967 году в президиуме ЦК практически не осталось высших партийных руководителей 50-х годов. XXII съезд КПСС и XII съезд КПЧ открыли ворота для осторожной критики Готвальда (его останки, подобно останкам Сталина в Москве, вынесли из мавзолея) и для пересмотра политических дел сталинистской эпохи, хотя Новотный предпочел цинично свалить основную вину на Рудольфа Сланского, который и сам сгинул в репрессиях.
Однако на XIII съезде партии Новотный уже выказывает недовольство ходом реформ и выступает против «некоторых негативных тенденций в жизни страны». Осторожная либерализация постоянно перемежается если не политическими репрессиями, то уж точно попытками политического давления на потенциальные источники угрозы из среды интеллектуалов. В 1963 году партия жестко критикует словацкий журнал «Культурная жизнь», в 1964-м принудительно меняет состав редакции журнала «История и современность», где работал уже знакомый нам Эммануэль Мандлер. В середине 60-х из университетов изгоняются несколько ведущих студенческих активистов, в 1965 году разгромлен «Тварж», в 1966-м обвинен в шпионаже и отправлен в тюрьму писатель Ян Бенеш.