Вахтанговец. Николай Гриценко

Коллектив авторов

ли. Играем в Греции «Принцессу Турандот» и маски говорят по-гречески.

Николай Олимпиевич трудно запоминал текст на чужом языке и, чтобы

не забыть, написал весь свой текст на манжетах костюма Тартальи. Ман­

жеты были записаны без единого пробела. Он во время спектакля все

время смотрел на них и говорил свои реплики. Зрители были счастливы,

веселились вместе с участниками спектакля и, вдруг, один манжет у него

82

ВАХТАНГОВЕЦ

Николай

Гриценко

«Принцесса Турандот».

Калаф - Василий Лановой, Тарталья - Николай Гриценко,

Принцесса Турандот - Юлия Борисова, Барах - Гарри Дунц,

Труффальдино - Максим Греков, Зелима - Екатерина Райкина,

Тимур - Анатолий Кацынский

83

ВАХТАНГОВЕЦ

Николай Гриценко

«Шестой этаж». Жонваль - Николай Гриценко, Макс - Евгений Федоров

слетел. Он стал судорожно искать текст, партнеры шепчут ему, чтобы он

говорил по-русски, а он от ужаса ответил им, что и по-русски он тоже за­

был текст. Вот такой был наш Николай Олимпиевич Гриценко!

Не могу не сказать о его творческой деликатности. Все хорошо знакомы

с замечательными кинофильмами, в которых успешно снимался Гриценко.

Но хорошо бы помнить, а некоторым и знать, как уважительно по отно­

шению к родному театру проходили эти съемки. Никто, кроме реперту­

арного отдела не чувствовал этой его деятельности. Никогда ради съемок

не отменялся или не переносился спектакль с его участием. Он много был

занят в репертуаре театра, и выполнял его безукоризненно. Для съемок

он изыскивал свое относительно свободное время. А потом выходили на

экран такие его шедевры, как Рощин в «Хождении по мукам», Каренин

в «Анне Карениной», Татаринов в «Двух капитанах». Я не случайно вы­

делил из большого количества его кино-ролей эти прекрасные работы,

в которых он предстает подлинным аристократом, носителем благород­

ных кровей. И это человек, мягко говоря, с далеко не аристократическим

происхождением и с нелегким детством в шахтерской Горловке.

Евгений Федоров

84

ВАХТАНГОВЕЦ

Николай Гриценко

На дворе осень,

пелена дождя со снегом, мокро, сыро, одиноко...

Иду от метро «Смоленская» по старому Арбату к нашему театру.

Тускло горят фонари, одинокий гитарист наигрывает забытую мелодию.

Театр возникает из мрака своей серой громадиной. Он сейчас напоминает

Лондонский Тауэр. Но, что это?! О, чудо!

Как-будто светлое облако спускается с небес. Понимаю, это свет­

лое

облако

благодарной

памяти

замечательным,

неповторимым

Вахтанговцам.

Со многими я дружил, играл на сцене, выпивал... Сегодня многих - увы -

уже нет, и никогда таких больше не будет.

Николай Олимпиевич Гриценко!

Непревзойденный, неповторимый, непредсказуемый, космически та­

лантливый! Он тоже ходил по этому маршруту от метро до нашего актер­

ского подъезда. Н-е-е-т - он не шел, он почти бежал к своим: Мышкину,

Тарталье, Протасову, к купцу Молокову, к Вытягайченко, Мамаеву, Магаре,

к Жонвалю на «Шестой этаж». Да разве можно перечислить всех персо­

нажей, все характеры, образы, даже не сыгранные, а пережитые этим ще­

дрым актерским сердцем!

Откуда этот золотой запасник? Этот вернисаж ярких персонажей...

Человек с ружьем». Иван Шадрин - Николай Гриценко

85

ВАХТАНГОВЕЦ

Николай Гриценко

Я счастливый актер. С 1968 года я в труппе Вахтанговского театра, и я за­

стал Николая Олимпиевича Гриценко в полном расцвете сил на облаке по­

пулярности, любви и признания.

Сейчас над Арбатом «вызвездило»... Куда не брось взгляд: «А это кто?

Это - звезда!» Вахтанговцы поколения Гриценко не были звездами, я бы их

сравнил с Северным Сиянием. Они своими всполохами таланта озаряли

все творческое небо, их любила, гордилась ими, их знала вся страна.

В то незабываемое время наш театр играл так называемый советский

репертуар. Я имел счастье быть партнером «Лампадыча», как ласково

за кулисами называли Гриценко. «Человек с ружьем», «Память сердца»,

«Гибель эскадры», «Конармия», «Виринея», «Стряпуха замужем», «Самая

счастливая»...

Сегодня многие иронически заметят: «Что это, мол, за драматургия

такая?» Но вот парадокс! Билеты на эти названия раскупали мгновенно,

а иногда у кассы театра простаивали ночами и билетик лишний спраши­

вали от метро.

Николай Олимпиевич Гриценко в этом идеологически выверенном со­

ветском репертуаре напоминал тореадора: он умел этого идеологиче­