Валентин Катаев
Шрифт:
— Не гражданин я, а гражданка.
— Все равно. Дуйте касторку. Следующий. Что у вас. гражданка?
— Живот у меня… только я не гражданка, а гражданин.
— Это не важно. Который живот? Покажите! Где болит?
— Вот тут.
— Гм… Явная беременность… Через две недели придется вам, матушка, рожать.
— Так… я ж… не матушка… я мужчина…
— Ерунда! Не задерживайте. Все вы мужчины… Следующий!
— Товарищ доктор! Я извиняюсь, но все-таки это мне довольно-таки странно. Может, не беременность?
—
— Так я ж… извините… холостой…
— Тем более. Надо было своевременно в загсе зарегистрироваться. А теперь пойдет волынка насчет алиментов. Следующий!
— Товарищ доктор! Как же это так: мужчина — и вдруг рожать! Нету таких пролетарских законов, чтоб трудящемуся мужчине средних лет полагалось рожать дите! Не могу я с этим фактом помириться!
— Не задерживайте. Следующий!
— Что же мне теперь делать, несчастному? Чем же мне придется кормить моего малютку?
— Грудью кормить будете, известно чем. Следующий!
— Какая же у меня, извините, грудь? Так себе, одна видимость. Из нее не то что молока, даже чаю не выдоишь.
— Ладно, выдоишь. Некогда мне с вами возиться! Следующий!
— Так я же…
— Следующий! Нету у меня времени с вами, гражданка, возиться! Сто пятьдесят человек больных в приемной дожидаются. Не задерживайте! Приходите через две недельки рожать. До свидания. Сле-ду-ю-щий!
Шутки шутками, товарищ, но при такой нагрузке врачей нетрудно и до того докатиться, что весь мужской персонал на транспорте начнет рожать.
Тогда, чего доброго, всякое железнодорожное сообщение в республике прекратится.
Уж лучше бы какой-нибудь соответствующий мужчина раз навсегда родил мероприятие по разгрузке линейных врачей от непосильной работы…
Тогда бы всякую мужскую беременность как рукой сняло.
Дочь Миронова
Двадцать седьмого июня сего года на станции Сосыка Северо-Кавказской железной дороги в багажное отделение вошла неизвестная молодая женщина…
Начало шикарное. Интригующее.
Грациозно приблизившись к весовщику Рекову, прелестная незнакомка положила на стойку багаж и чарующим голосом сказала:
— Весовщик, примите багаж до Новороссийска.
— Еще рано, — грубо ответил весовщик Реков. — Потрудитесь, гражданка, обождать.
— Обождать? — шаловливо переспросила незнакомка.
— Обождать, — угрюмо подтвердил весовщик.
Тогда обаятельная незнакомка грациозно погрозила весовщику пальчиком и, смеясь, заметила:
— Вы нехороший человек, весовщик! Вы мне
Весовщик Реков покрылся смертельной бледностью.
— В-ваш… дитство… не погубите! Жена, маленькие детки… Тяжелое детство и безрадостная юность… Сей минут… Пожалте ваши корзиночки-с… заставьте вечно бога молить…
— То-то! — сказала грудным контральто незнакомка и, благосклонно улыбнувшись весовщику Рекову, проследовала в кабинет ДСП.
— Здравствуйте, голубчик. Дайте мне, голубчик, листок чистой белой бумаги без линеек — мне надо написать заявление.
— Туг, гражданка, не писчебумажный магазин, — элегантно сострил ДСП, — чтобы снабжать пассажиров бумагой.
— Я не пассажирка, — вздув губки, сказала незнакомка, — я дочь Миронова, а вы невоспитанный молодой человек. Фи! Я буду иметь с папой продолжительный разговор.
ДСП покрылся смертельной бледностью, но быстро взял себя в руки и, на скорую руку извиняясь, пролепетал:
— Хи-с, хи-с!.. Помилос-с… Сию-с минутку-с… не извольте беспокоиться-с… не признал сразу-с…
— Ничего, ничего! — ласково сказала дочь Миронова. — Я не злопамятна. Старайтесь.
ДСП лихорадочно выдрал из первой попавшейся книги листок бумаги, стал на одно колено и галантно протянул дочери Миронова.
После этого дочь Миронова шумно удалилась в кабинет ДС, вскоре вышла оттуда с «самим» ДС и воздушной походкой направилась в упомянутое выше багажное отделение.
— Вот что, братец, — сказал грозный ДС весовщику. — Вот что, братец!.. Ты того! Знай, с кем дело имеешь!
С дочерью самого Миронова дело имеешь. Так чтоб у меня ее обе корзины были приняты в два счета.
— Не погубите! — бледно прошептал весовщик.
— Орудуй!
— Слушаюсь.
— Вот что, кассир, — сказал ДС, — тут вот товарищ дочь товарища Миронова хотят съездить в Новороссийск… Так ты тово… Два билетика не в очередь… Понимэ?
Кассир покрылся смертельной бледностью и спешно выдал два билета, хотя в поезде № 18 мест и не было.
Дальнейшие события описаны летописцем станции Сосыка приблизительно так.
По окончании этой операции дочь Миронова вышла на перрон в сопровождении ДС, у которого через руку было изящно переброшено воздушное ее пальто. Здесь их встретила жена ДС, и последняя была представлена дочери Миронова. Милостиво поговорив с женой ДС, дочь Миронова, по слухам, соблаговолила даже протянуть упомяну-той жене два пальца, после чего все изысканное общество в сопровождении местного светского льва, телеграфиста Свиридова, прогуливалось по перрону в ожидании поезда.