Валерий Харламов
Шрифт:
«Находимся мы на перроне, у нас еще где-то час до поезда, они сидят, я подхожу, довольный, они довольные, и вдруг они меня спрашивают: “А можете вы нам нарисовать нашу перспективу?” Могу, отвечаю. И говорю лучшему нападающему первенства СССР среди молодежных команд Владимиру Богомолову: “Тебе в ЦСКА делать нечего, тебе надо идти в ‘Локомотив’; тебе, Саша Смолин, надо остаться, потому что тебя любят Тарасов, руководители. Валера Харламов, тебе надо остаться, потому что ты сможешь играть и будешь играть”. Я им раздал цэу — ценные указания. После этого они садятся в поезд, и каждый из них мрачнее тучи. Кулагин подходит ко мне: “Виталик, что случилось, почему они такие мрачные?” Я говорю: “Рассказал им их перспективу”. — “Дурак! Кто ж так делает?” — “Дурак? Да, согласен! Но я не ошибусь ни в одном слове”.
Итак, ребята возвращались в Москву. Они стали чемпионами, но после трудного разговора с Ерфиловым на душе было как-то тяжело. Как оказалось, все трудности действительно только начинались. Путь в команду мастеров лежал через тернии.
Анатолий Тарасов очень внимательно следил за армейской школой. Харламова в деле он практически не видел до его выступлений в составе молодежной команды. Но вот после финала молодежных команд в Минске, где тот сильно проявил себя, стал расспрашивать об игроке.
После возвращения домой у Харламова состоялся разговор с Тарасовым. В результате он принял решение взять академический отпуск в институте и написать заявление о приеме в ЦСКА. «Петров написал. И не жалеет», — только и сказал Анатолий Тарасов, при этом внимательно изучая новичка. По взгляду мэтра Валерий понял, что всё здесь не так просто. С распростертыми объятиями его никто в основе не ждет. И точно.
«Я уже играл за мужскую футбольную команду “Торпедо”, Валерка в марте пришел к нам на тренировку и говорит: “Беру академический отпуск в институте. Я ухожу в армию”», — вспоминал Вадим Никонов.
Тарасов обещал взять Харламова на турнир в Японию, куда отправился ЦСКА для участия в товарищеских встречах с местными хоккеистами. Но отцепил его в последний момент от поездки. А спустя несколько месяцев отправил в командировку на Урал, откуда хоккеисты обычно возвращались подавленными и часто утратившими веру в свои способности.
Глава 3 ЧЕБАРКУЛЬСКАЯ КОМАНДИРОВКА
«С Валерой мы начали вместе играть с 1965 года. Он, будучи 1948 года рождения, играл за год 1949-й. Я был тогда вторым вратарем и вместе с ним участвовал в тренировках, — вспоминал Владислав Третьяк. — Для него, конечно, был ударом эпизод, когда армейцы отправились в Японию, а ему перед самым взлетом не дали визу. Это была мечта каждого хоккеиста. Вместо него поехал Смолин, а Валеру отправили в Чебаркуль. Человек мог сломаться в этой ситуации, а Валера взял и стал штамповать голы».
По словам Александра Гусева, в молодежной армейской команде своей техничной игрой действительно выделялись Харламов и Смолин. «Смола даже повыше его котировался, но не пошло у него потом. Он потом в Японию уехал вместо него. Мы с Валеркой не поехали, нас не взяли, хотя должны были», — вспоминает Александр Гусев.
История, когда Ерфилов и Кулагин весной 1967 года после победного для ЦСКА молодежного чемпионата СССР настойчиво уговаривали Тарасова взять Харламова в армейский клуб, из разных уст обрастает разными подробностями. Говорят, что тот сказал своим помощникам знаменитую фразу: «Это же конек-горбунок! Зачем нам еще один метр с кепкой». Но помощники настаивали на своем. Вызвав к себе Харламова, Тарасов взглянул ему в глаза и сказал: «Хочешь рискнуть — давай. Пробьешься — молодец. Не пробьешься — винить некого будет. Тебе в армию по годам пора?» Харламов ответил, что да, пора. Пришлось выбирать между ЦСКА и институтом. Выбор был сделан в пользу клуба.
Борис Сергеевич беспокоился за сына, у которого в новом коллективе не удавалось выйти на ведущие роли. «Особенно его беспокоило, когда его отправляли в Чебаркуль. Папа пришел ко мне и говорит: что делать, как поступить? Его звали и в другие команды, а он, учась в институте физкультуры, “сдался” в армию. Там были такие перипетии интересные. Валерка со мной мало консультировался», — признавался Виталий Ерфилов.
«Валере, когда он начал тренироваться в основном составе ЦСКА, просто не хватало силенок убежать в отрыв, тех самых, мощишек, как говорят; потом это все наросло, и он сам, насколько я знаю, занимался с гантелями. Валера был человек, который хотел чего-то добиться. Если Смолин Саша, не в обиду ему будет сказано, думал, что
Пробиться в армейскую основу тех лет, тем более такому молодому нападающему, было практически нереально. Хоккеисты выходили тогда на лед тремя тройками нападения. Следовательно, на игры раздевались, как правило, десять нападающих: девять основных и один запасной. А состав у ЦСКА был такой, что от имен захватывало дух.
Фирсов — Полупанов — Викулов — это первая, неприкосновенная тройка. Александров — Локтев — Альметов — эти кандидатуры также не обсуждаются: несколько лет они считались ведущей тройкой ЦСКА и сборной СССР. (Кстати, Харламов позже корил себя за то, что не заиграл в армейском составе в 17 лет, как прирожденный снайпер Альметов. Ушедший со льда, к слову, из-за проблем с режимом непростительно рано — в 27 лет. Ушедший фактически в никуда — в могильщики на кладбище. И слишком рано ушедший из жизни.) Наконец, третье звено также имело гарантированное место в команде Тарасова. Тройку Моисеев — Мишаков — Ионов хоккейные эксперты тех лет считали самой быстрой и маневренной в мировом любительском хоккее.
«В команде мастеров ЦСКА все места были заняты. Играла и талантливая молодежь, возглавляемая Владимиром Викуловым и Виктором Полупановым; я имею в виду таких одаренных мастеров, как Борис Михайлов, Владимир Петров. В молодежной команде вместе со мной выступали перспективные ребята Владимир Богомолов, Александр Смолин, Юрий Блинов, Евгений Деев, которые по физическим кондициям, по уровню были, на взгляд тренеров, не хуже, а лучше меня. Потому на меня тренеры обращали не слишком много внимания, а на подходе были уже Вячеслав Анисин и Александр Бодунов», — писал сам Валерий Харламов в автобиографии.
И где при таком созвездии мастеров мог играть Харламов в его восемнадцать с небольшим лет? Разве что на подхвате, если кто-то получит травму или заболеет.
«С Валерой я познакомился в начале июня 1967 года, когда мы с Володей Петровым уже играли в команде ЦСКА и поехали на наш сбор в Кудепсте. Туда великий тренер Тарасов вместе с Кулагиным взяли молодых перспективных игроков из детской спортивной школы ЦСКА. Это были Саша Гусев, Валера Харламов, Борис Ноздрин, Саша Смолин, Виктор Еремин. Мы с Володькой уже давно играли — я в “Локомотиве”, он в “Крыльях Советов”. С Валерой же только там произошло первое знакомство. Нельзя сказать, что у нас возникла сразу группа по интересам. Мы рассматривались как игроки основного состава, а Валера — как перспективный молодой парень, которого взяли на просмотр для того, чтобы посмотреть, как он умеет работать. Там все молодые работали наравне с основой. А потом уже ближе мы познакомились, когда приехали со сбора и начали тренироваться вместе. Из этой молодежной группы, в которую входил Валерка, в ЦСКА оставили только Смолина и Бориса Ноздрина. А Сашку Гусева и Валерку Харламова отправили служить в Чебаркуль. Всех остальных оставили играть за молодежку. И наши пути на время разошлись», — вспоминал в беседе Борис Михайлов.
На первых порах Харламову с его небольшим по меркам армейской хоккейной команды (рост 173 сантиметра, при весе 72 килограмма) было крайне тяжело. От могучих защитников ЦСКА на тренировках он отскакивал как мячик от стенки. Те в ответ лишь улыбались. Не таких «воробьев» видывали и за борт выкидывали. Впрочем, вскоре отношение к этому настырному парню поменялось. Как бы его ни прижимали, он все равно упорно лез вперед.
Во время короткого отпуска, который Харламов проводил в Москве, ему сообщили радостную новость. Тарасов, убедившись в том, что Харламов находится в бодром настроении и готов к хоккейным подвигам, решил взять его на летние сборы с основным составом в Кудепсту. «Мускулатуру бы этому парню накачать», — обмолвился мэтр. Его брали на те самые изнуряющие сборы, после которых игроки отходили еще несколько дней.