Валерия
Шрифт:
Возвратившись в гостиницу, я мог уже отвечать на все вопросы относительно моих предполагаемых родственников и в свою очередь пустился расспрашивать о фамилии владельцев Кольвервуд-Галля. К вечеру сошлось в гостиницу множество народа, поднялся шум, закружились тучи табачного дыму, и я ушел спать. На другое утро я пришел к старому Робертсу, и приход мой очень его обрадовал.
— Ты добрый мальчик, — сказал он, — что пришел навестить больного старика, к которому по целым неделям ни души не заглядывает. Расскажи же мне, что ты видел в последнюю твою поездку.
— В последний раз я был на почтовом пароходе. Он шел из Дувра в Кале.
— Это
— Да; и как бы вы думали, кого видел я на этом пароходе? Из ваших знакомых.
— Кого же?
— Леди Р** и с ней того молодого джентльмена, который, говорят, служил у нее прежде лакеем.
— О, в самом деле? — сказал старик. — Так наконец она таки поступила с ним по правде? Рад, очень рад, Гарри; от этого и мне легче на душе. Я дал слово хранить эту тайну и хранил ее; но когда смерть не за горами, так нелегко хранить такого рода тайну, и я не раз говорил моей дочери. ..
— Тетушке Грин?
— Да, твоей тетушке Грин; да она ничего слышать не хочет. Мы оба поклялись молчать, и она утверждает, что клятва нас связывает, и что, кроме того, за молчание нам платят деньги. Ну, слава Богу! Как камень с сердца свалился!
— Да, — отвечал я, — теперь вы не обязаны молчать.
— Ну, каков же он собою? — продолжал старик.
— Молодец, — отвечал я. — Настоящий джентльмен.
Я не могла не засмеяться этой выходке Лионеля, хотя он сказал совершенную истину. Лионель заметил это и сказал:
— Не удивляйтесь, мисс Валерия, что я сам себя хвалю; у нас в кухне часто говаривали: бедный слуга только на это иногда и может понадеяться.
— Продолжайте.
— Он был славный мальчик, когда жил еще здесь, — сказал старик. — Но его увезли отсюда шести лет, и с тех пор я его не видал.
— Говорят, он похож на леди Р**.
— Почему же и не так; очень может статься. Она была в свое время тоже хороша собою.
— Я слышал эту историю, дедушка, — сказал я, — теперь вы не обязаны молчать, так расскажите мне ее, пожалуйста, в подробности.
— Изволь, — отвечал старик; так как это уж не тайна, то я расскажу тебе все охотно. Тетка твоя, Грин, ты знаешь, была кормилицей леди Р** и долго еще после того жила в доме; старый сэр Александр Мойстин страдал подагрою и не выходил из комнаты несколько лет, а она за ним ходила. Вот однажды, только что сэр Александр оправился от жестокого припадка, как меньшая сестра леди Р** убежала и обвенчалась с полковником Демпстером, славным, веселым молодцом, приехавшим поохотиться с теперешним баронетом. Это всех крайне удивило, потому что все думали, что он женится на старшей сестре, мисс Барбаре, а не на меньшой. Молодые уехали куда-то за границу. Сэр Александр взбесился и опять заболел; леди Р**, бывшая тогда еще мисс Барбарою, была, казалось, сильно огорчена поступком сестры. Прошло около года, как вдруг, однажды, мисс Барбара сказала твоей тетке, Грин, что хочет с ней куда-то съездить. В тот же вечер уехали они на почтовых; ехали всю ночь и, прибывши наконец в Соутгемптон, остановились у какого-то дома. Леди Р** вышла, поговорила с хозяйкой, вызвала из экипажа мою дочь и, приказавши ей остаться внизу, ушла в верхний этаж. Дочь моя прождала здесь мисс Барбару часов пять и слышала в доме какую-то суету и беготню. Наконец, в комнату вошла хозяйка и с нею человек почтенной наружности. Это был доктор.
— Кончено, мистрисс Вильсон, — сказал он, — ее невозможно спасти.
— Что же нам делать?
— Леди сказала мне, — отвечал доктор, — что она ей сестра, так об этом надо ее спросить.
Давши несколько наставлений насчет ребенка, доктор ушел, и вскоре потом явилась мисс Барбара.
— Я совсем измучилась, Марта, — сказала она, — пойдем домой, пора отдохнуть. Ты, верно, отослала экипаж? А я, право, едва в состоянии тащиться пешком.
Она взяла Марту под руку и сказала хозяйке, когда та отворяла ей дверь:
— Завтра я заеду и распоряжусь насчет ребенка. Я никогда еще не испытывала ничего подобного, — сказала мисс Барбара, обращаясь опять к Марте. — Она была моя пансионская подруга и просила меня приехать к ней. Она умерла в родах и поручила ребенка моему покровительству. Родные отказались от нее. У вас не было оспы, Марта?
— Нет, мисс, — отвечала Марта.
— Она заболела во время беременности оспою, и это было причиною ее смерти; поэтому-то я и не позвала вас в комнату.
Дочь моя ничего не отвечала; мисс Барбара была горячего нрава, и она ее боялась; но она не забыла слов доктора, сказавшего, что мисс Барбара сестра больной. Странно также показалось моей дочери, что мисс Барбара не говорила ей дорогою, куда и к кому они едут, но закуталась в свое манто и притворилась спящею, просыпаясь только, чтобы расплачиваться с почтарями. Мисс Барбара была, как я тебе говорил, очень вспыльчива и со времени бегства сестры своей сделалась еще раздражительнее. Поговаривали даже, что она не в своем уме и бродит при лунном свете.
Возвратившись в гостиницу, мисс Барбара легла в постель и приказала Марте остаться у нее в комнате, потому что одной ей было, говорила она, страшно в комнате. Ночью дочь моя стала думать обо всем случившемся и положила дознаться истины; она встала рано утром, пошла в тот дом, где они были накануне и сказала хозяйке, что прислана от леди узнать о здоровье ребенка. Хозяйка отвечала, что он здоров, и в завязавшемся между ними разговоре дочь моя узнала, что родильница умерла совсем не от оспы. Хозяйка спросила дочь мою, не хочет ли она взглянуть на покойницу? Марта пошла и увидела бедную мистрисс Демпстер, мисс Елену, убежавшую с полковником.
— Не жалость ли! — сказала хозяйка. — Муж ее умер всего только два месяца тому назад; был, говорят, красавец. Да и в самом деле, вот, посмотрите его портрет; покойница носила его на шее.
Удовлетворивши своему любопытству и поплакавши над телом Елены, которую она очень любила, тетка твоя поспешила возвратиться в гостиницу; она взяла на кухне кружку теплой воды, вошла в комнату мисс Барбары и только что успела снять шляпку и шаль, как мисс Барбара проснулась и спросила: кто здесь?
— Это я, — отвечала дочь моя. — Я ходила на кухню за теплой водой; уже десятый час, и я думала, что вы скоро проснетесь.
— Да, пора вставать, Марта. Я думаю сегодня же возвратиться домой, тут нам делать нечего. Вели подать завтрак. Я схожу отдать приказания насчет ребенка, а ты, между тем, уложи вещи. Ведь тебе, верно, нет охоты идти со мною?
— Нет, — отвечала Марта, — я и то едва опомнилась от страха, что была в доме, где оспа.
Мисс Барбара ушла после завтрака и часа через три возвратилась в сопровождении служанки, несшей за нею ребенка. Вещи уже были уложены, и через полчаса дочь моя, мисс Барбара и ребенок уехали обратно домой.