Валет червей
Шрифт:
— Что она будет делать здесь? Ты найдешь ей какое-нибудь занятие? Мне кажется, из нее получилась бы неплохая камеристка. Возможно, она в курсе последней моды, а если нет, то неплохо было ознакомиться.
— Я не хочу, чтобы она чувствовала себя здесь служанкой, Шарль.
— Она племянница служанки.
— Весьма незаурядной служанки, скажем так. Мне кажется, тетя Берта обиделась бы, узнав, что ее называют служанкой.
— Но разве она не экономка в Обинье?
— Ну да, но ведь она занимает там особое положение. Можно назвать ее королевой Нижнего Царства, причем,
— Это было ошибкой. От образованности у людей появляются идеи. Я рассмеялась.
— Именно для этого и дается образование.
Он молчал, я обняла его за шею.
— Скажи мне, о чем ты думаешь?
— Я просто размышляю, — ответил он. — Мне кажется, что она может оказаться в каком-то смысле! интриганкой.
— Интриганкой! Что ты этим хочешь сказать?
— Кажется, она околдовала тебя.
— Шарль, это чепуха. Она моя подруга. Она прошла через тяжкие испытания. У нее на глазах толпа убила мужа.
— Не нужно волноваться, — сказал он. — Конечно, она может остаться у нас, пока не найдет какое-нибудь занятие.
— Занятие? Что ты имеешь в виду?
— Ну какое-нибудь место… может быть, она станет чьей-нибудь горничной, если уж ты не Хочешь, чтобы она выполняла эти обязанности при тебе.
— За что ты ее не любишь?
— Мне не за что любить ее или не любить.
— Ты говоришь так, будто не хочешь, чтобы она находилась здесь.
— Дорогая моя Лотти, ведь у нас здесь не приют для бездомных и обездоленных.
— У тебя есть какие-нибудь причины не любить ее?
Он слегка отстранился от меня.
— Какие у меня могут быть причины?
— Ты, мне кажется, настроен… враждебно.
— Дорогая моя Лотти, для меня это вовсе ничего не значит. Ведь мне не придется видеться с ней, не так ли? Или ты предполагаешь, что я должен относиться к ней как к почетной гостье?
— Шарль, не хочешь ли ты сказать, что возражаешь против ее пребывания в этом доме? Потому что, если это так…
— То ты убежишь вместе с ней. Я знаю. Вы поедете в Обинье… две авантюристки. Лотти, моя милая, любимая Лотти, мать моего сына, которой вскоре предстоит стать матерью еще одного моего ребенка, я желаю тебе только счастья. Я готов любой ценой доказать тебе свою любовь. Кем бы я ни был до того, как встретился с тобой, кем бы я ни был сейчас… я твой, Лотти.
— Что за очаровательная речь! — я расцеловала его. — Интересно, что ее вызвало?
— Ты — моя красавица жена и мать моих детей, Я не нарадуюсь на тебя.
— Сегодня вечером ты и впрямь выглядишь любящим мужем. Но как все это связано с Лизеттой?
— Никак. Но все, что пытался тебе сказать о ней, было лишь для того, чтобы ты задумалась, разумно ли оставлять Лизетту в доме?
— Я не вижу к этому никаких препятствий и хочу, чтобы она чувствовала себя здесь счастливой. Я собираюсь настаивать на том, чтобы она здесь
Он привлек меня к себе и поцеловал в шею.
— Да будет так, как решила мадам.
В эту ночь мне не спалось. Впрочем, Шарлю тоже. Он был очень нежен и вновь и вновь уверял, что любит меня. Я думаю, он старался загладить свою вину за весьма холодный прием Лизетты, к которой, как он знал, я хорошо относилась. Мы лежали бок о бок, сплетя руки, молча.
Когда я проснулась, его не было рядом со мной. Было очень рано, и первой моей мыслью была мысль о Лизетте. Я была счастлива, что она вернулась, пусть даже при столь печальных обстоятельствах, и я была тронута тем, что в тяжелых обстоятельствах она вспомнила именно меня. Потом я подумала о слуге, с которым она приехала, и мне пришло в голову, что ему следовало бы отдохнуть денек перед тем, как отправиться в трудный обратный путь.
Одевшись, я спустилась вниз и прошла к конюшне. Я уже подходила к воротам, когда заметила, что в конюшню кто-то входит. И хотя я видела этого человека со спины, мне было ясно, что это посторонний.
Я окликнула его:
— Подождите минутку…
Человек скрылся в конюшне, видимо, не услышав меня. Я решила, что это слуга, с которым приехала Лизетта, и что он собирается седлать своего коня, чтобы отправиться в путь. Я хотела снабдить его на дорогу провизией и подсказать ему, чтобы он зашел за нею на кухню.
Я заглянула в конюшню, но там никого не было видно. В это время во дворе раздались шаги. Это был главный конюх Леру. Я пошла ему навстречу.
— Доброе утро, Леру, — сказала я. — Вы позаботились о слуге, который сопровождал даму, приехавшую вчера?
— О да, мадам, — ответил он. — Он плотно поужинал и хорошенько выспался.
— Кажется, он собирается уезжать. Я видела, как он вошел в конюшню, но, заглянув туда, не увидела его. Думаю, следует дать ему с собой в дорогу провизии… может быть, мясного пирога или еще чего-то. А может быть, ему лучше отдохнуть день перед отъездом. Дорога ведь неблизкая.
— Кажется, он собирался уехать рано утром, мадам.
— Ему виднее. Но все же его следует снабдить едой на дорогу. Он должен быть где-то в конюшне. Я видела, как он входил туда.
— Я отыщу его, мадам, и передам ваши слова. Но в этот момент мы услышали цокот копыт, и из конюшни выехал всадник.
— Постой, дружище! — воскликнул Леру. Всадник, не обращая внимания на оклик, проехал дальше.
— Он не заметил нас, — сказал Леру.
— Он даже не слышал, как вы его позвали.
— Возможно, он глуховат, мадам.
— Вообще, он вел себя странно.
— Ну, теперь, так или иначе, а он уехал, мадам. Его уже не остановишь и ничего ему не предложишь.
— Меня удивляет, что он так и не показался нам и не захотел переброситься даже словечком.
Леру почесал в затылке и направился в конюшню. Я поднялась в комнату Лизетты. Она все еще лежала в кровати и с распущенными локонами и заспанными глазами выглядела прелестно.
— Ты, наверное, очень устала, — сказала я.