Валетное сердце
Шрифт:
– Как пожелаете, госпожа, - коротко и даже немного холодно ответил парень. Он забрал карту и сунул ее во внутренний кармашек своего черного пиджака. С тех самых пор эта проклятая карта всегда при нем, служит верой и правдой своему хозяину, напоминая о истинной сущности мальчишки, подобранного с голодных улиц.
После этого случая Минсок предпочитал обращаться к Кан Джу на «вы». Так ему было легче держаться на расстоянии, следовать всем установленным правилам и, самое главное, помнить, кем он является на самом деле. Сапожнику никогда не стать настоящим джентльменом, как и сироте не суждено быть
Однако времена поменялись, все стало гораздо проще, ведь жизнь и повседневность втянули его в себя, день за днем превращая все в привычку. Пока Джу не стала уделять себе больше внимания.
Она начала красиво укладывать волосы, носить исключительно стильную одежду, элегантно краситься и вообще ценить себя. Девушка изменилась настолько, что трудно было различить в ней ту маленькую Джу, которая так нравилась Минсоку, пусть он в этом никогда сам и не признается.
Но вместе с надменностью и нарочитой замкнутостью у Кан появились притягательность и обаяние, которые влияли на Кима точно так же, как и на других парней. Со временем он все больше и больше понимал, что не может отвести от прекрасной хозяйки глаз, ловит ее столь редкую улыбку, пытается развеселить.
Несколько раз ему даже удавалось уговорить ее сходить в парк развлечений, на аттракционы. Побывав там впервые, Джу просто не смогла прятать свое счастье и вела себя подобно ребенку, не верящему в происходящее. Именно тогда Минсок почувствовал что-то странное, отдаленно напоминающее восхищение.
Она была такой притягательной, такой радостной и широко улыбающейся, что очень смахивала на бескрылого ангела. Девушка решила непременно опробовать каждую из качелей и таскала Кима за собой, не позволяя ему скучать. Впрочем, именно рядом с ней ему никогда не было скучно.
Это был первый и единственный раз, когда парню удалось увидеть ее другой. А потом он случайно подслушал ее разговор с отцом и нянькой, которые, видимо, не впервые прочищали девушке мозги своими наставлениями о правильности и направленности ее жизни. Они говорили, что Минсок – не тот, кого ей можно любить, он просто тот, кому позволили находиться рядом по прихоти Джу, но не более. Если они позволят себе больше, от телохранителя Кан очень быстро избавятся.
Чтобы не делать госпоже еще больнее, Ким поклялся не подавать даже виду, что его тянет к ней. Более того, он заставил себя задавить только зародившиеся чувства и никогда больше не вспоминать о них. Но чем дальше, тем хуже у него это получалось, и как бы парень ни пытался противиться морально, его тело развивалось, росло и вскоре начало желать.
Конечно же, первым объектом была Кан Джу, но эта девушка была для него под запретом, как та самая червовая дама, чьим валетом он являлся. Чтобы избежать нервоза и буквально сводящего с ума вожделения, Минсок решил поговорить с подругой детства Маринэ. Именно в их с отцом кофейную лавочку он любит часто заходить. Еще давно, когда парень делал первые попытки сбежать из приюта, Маринэ случайно повстречалась ему на пути и стала первым близким другом для мальчика-сироты. Она привела его в свой дом и помогала прятаться, пока его все-таки не ловили и не отводили обратно, затем жестоко наказывая.
Однако при встрече случилось что-то странное. Минсок вдруг подумал, что если тотчас же не почувствует
Не то чтобы Ким был безумно влюбленным, но таковой являлась его подруга, а он не мог ей этого запрещать. Отношения между ними давно крепки, и подобное изменение очень даже нужно.
Но несмотря на встречи с Маринэ, Минсок также отдавал частицу себя прекрасной Джу, которая так нелепо влюбилась в парня, что ее совсем не замечал. Почему-то от наблюдений со стороны за ее метаниями, за тем, как девушка меняется, стоит Пак Чанёлю хотя бы улыбнуться ей, сердце парня сжималось от неопознанного острого чувства, как будто на него наставили кончик лезвия и потихоньку начали им водить по всей длине.
Минсок не был дураком и вполне мог распознать ревность, но отрицал сам факт возможной любви к госпоже, потому что это чувство для него было под запретом. Это правило номер один - из тех, что нельзя нарушать ни в коем случае. Уж лучше продолжать обманывать самого себя, чем рушить жизни сразу двоих, чьи судьбы уже написаны другими людьми, и как бы они ни противились, за них давно уже все решили.
– Эй, Сюмин! – так прозвал его добрый друг Ким Чонин, завсегдатай ночных клубов и король вечеринок. С этим парнем всегда есть возможность отвлечься от любых проблем и найти новые на свою тощую задницу. – Ты чего там замечтался?
– Отвали, - скривился Минсок, растягивая губы в насмешливой улыбке. – Чего пристал, как блондинка, что ищет папика?
– Кстати, а ты бы мог стать моим папиком! – хохотнул парень, довольно чувствительно хлопнув друга по плечу. Затем, повернувшись к остальным парням, весело добавил: - Вы знали, что наш хитрец – богач? Он работает на семейку миллиардера и ходит по пятам за настоящей красоткой!
– Что? Познакомишь нас? – тут же отозвался темноволосый юноша, подаваясь вперед, чтобы его лицо было лучше видно. – Заодно подкинешь работку, м? Ты ж не жадный?
– Только таких придурков, как ты, там не видели, - спокойно ответил Минсок, с некоторым отвращением рассматривая парня. – К тому же, там не на кого охотиться, единственная красивая девушка – прямая наследница своего отца, и она та еще стерва.
– О, неужели наш малыш жалуется? – наигранно засюсюкал еще один брюнет, сидящий рядом с Кимом, только уже с другой стороны. За эти слова он мгновенно получил подзатыльник и недовольно скривился: - Эй, я ж тебя не бил! Ты не можешь быть крутым только потому, что знаешь несколько видов боевых искусств!
– Да я и без них тебе задницу надеру, - подмигнул Минсок, а остальные одобрительно загудели.
– Ну ладно, шутки в сторону! Все же... скажи, что тебя там держит? Это ведь из-за Ее Высочества Наследницы ты до сих пор себе штаны протираешь в чужом доме? – наклонился к нему Чонин, ненавязчиво обнимая за плечи. – Почему не уйдешь с работы, на которой так устаешь, что с тобой практически невозможно поговорить?
– А ты что, в журналисты подался? – поморщился Сюмин. – Интервью у меня решил взять?