Валгалла
Шрифт:
— Норлан Фил сказал, что тот, кто убил роботов возле аэрокара, ненавидел «трехзаконных». А ты всегда относился к ним с презрением.
— Жалкие рабы! — презрительно проговорил Просперо. — Добровольные помощники собственных поработителей. Их жизни ничего не стоят.
— А как насчет Лакон-03 и других Новых роботов, которые лежат мертвыми в коридорах Валгаллы?
— Их жаль, но это было необходимо. Они помешали бы мне. Пришлось пожертвовать несколькими во имя многих других. Теперь им меня не остановить.
Взгляд Просперо скользнул к
Калибан не обратил внимания на эту скрытую угрозу.
— Я могу остановить тебя, — сказал он. — И я это сделаю.
— Нет! — рявкнул Просперо. — Не сможешь! И не станешь!
— У меня нет выбора, — возразил Калибан. — Если я смог докопаться до правды, до нее докопаются и другие. Как только люди поймут, что Новый робот изобрел способ организовать смерть человеческого существа, все твои собратья буду немедленно уничтожены.
— Я не организовывал его смерть! — проговорил Просперо. Голос его внезапно задребезжал. — Я не причинил вред человеческому существу. Я… предоставил ему право выбора.
— Ты предоставил ему выбор одинаково невозможный. Любой вариант устраивал только тебя. Если бы люди заплатили выкуп, деньги вывели бы их на Гилдерна, и Железноголовые были бы раз и навсегда дискредитированы. Если бы они направили комету прочь от Инферно, уцелела бы Валгалла, причем — за счет будущего всей планеты. Если бы люди отказались выполнять оба требования, погиб бы Симкор Беддл — величайший враг Новых роботов, собиравшийся тебя уничтожить, и — опять же — партия Железноголовых оказалась бы обезглавленной. Ты был единственным подозреваемым, который оказывался в выигрыше при любом варианте, и именно эта, вторая подсказка, вывела меня на твой след.
Калибан помолчал и с нескрываемым отвращением продолжил:
— Разумеется, ты бы не позволил Беддлу уйти даже в том случае, если бы были удовлетворены все твои требования. Ты не мог отпустить его, потому что он обязательно заговорил бы. Как бы ни повернулись дела, он был обречен умереть. И знаешь, что окончательно убедило меня в том, что ты замыслил преступление? Последние слова оставленного в аэрокаре послания: «Или Беддл умрет». Не будет убит, а именно умрет. Ты не мог заставить себя пригрозить убийством, хотя теперь, как мне кажется, деградировал уже до такой степени, что способен даже на это.
— Да, — прошипел Просперо, и огонь в его глазах вспыхнул еще ярче. — Убить. Убить. Убиубить челочеловека. Видишь, сейчас я даже могу это выговорить. Но я не могу сделать это, — добавил он с явным сожалением в голосе. — Я могу лишь придумать, устроить, использовать подвернувшийся шанс.
— Знал ли Фил об этом? — спросил Калибан, указывая на Беддла. — Ведь наверняка именно он рассказал тебе о том, что замыслил Гилдерн с этой бомбой. Но знал ли он о том, что замыслил ты?
— Нет, — презрительно ответил Просперо, — потому что он не захотел знать об этом. После того как он сообщил мне про бомбу, я всего лишь сказал
— Эй, ты! Ты, второй робот! — вдруг заорал Беддл. Он, видимо, наконец сообразил, что события приняли какой-то новый оборот. — Я приказываю тебе освободить меня! Отключи бомбу и вытащи меня отсюда! Немедленно делай, как я сказал!
— С какой стати, Симкор Беддл? — спросил Калибан, испытав внезапный приступ ярости. — Чтобы ты снова стал трубить на каждом шагу, призывая уничтожить меня?
— Что?! — подпрыгнув на месте, возопил Беддл. — О чем ты говоришь?
— Разве ты не знаешь меня? — спросил Калибан. — Неужели ты не узнаешь «беззаконного» робота, которого в своих выступлениях ты расписывал настоящим чудовищем? Ты изливал на меня потоки ненависти, а оказалось, что даже не знаешь меня?
На лице Беддла отразился ужас.
— Не может быть! — вскричал он. — Калибан. Это ты? — Затем черты его стали жестче. Это открытие, похоже, вернуло ему часть прежней решимости, и он заговорил изменившимся, злым голосом: — Я должен был сразу сообразить, что ты замешан в этом. Ты — робот, способный на убийство. И именно для этого ты пришел сейчас сюда? Чтобы убить меня?
— Да! — закричал Просперо. — Гениальная мысль! Сделай это! Сделай это, друг Калибан! Подними свой блас-блас-бластер и стреля-а-ай!
— Просперо! — крикнул в ответ Калибан. — Замолчи!
— Меня спеленали запреты этих проклятых законов. Сделай же сделай же же это ты скорей! Ты робот, который может убивать. Так убей-бей-бей! Убейубейубейубей человека, который пытался уничтожить нас обоих! Стреля-а-ай! Стрестрестреляа-а-а-ай-ы! И покончим на этом!
Калибан перевел взгляд с Беддла на Просперо, затем на бластер, который держал в руке, и на тот, который лежал на столе рядом с Просперо. Он понимал, что кому-то из них не суждено пережить этот день. Единственный вопрос заключался в том, сколько из них троих погибнет и кто именно. Калибан снова посмотрел на Беддла и Просперо. Два существа, наполненных ненавистью и безумием. Кого из них спасти? Или, может быть, уничтожить обоих, да и дело с концом?
Но нет! Он не должен уподобляться тем, кого сам презирает. Выбор был небогатым, но выбирать было надо. И времени уже не оставалось.
Три существа стояли в комнате, неподвижные, словно статуи, и единственным звуком, который нарушал тишину, было хриплое дыхание Беддла.
Он должен сделать выбор — между правосудием и местью.
Прошла секунда, вторая.
Калибан поднял бластер. И выстрелил.
Просперо, лидер Новых роботов, герой их бессмертного дела, с грохотом рухнул на пол, и бетонные стены отразили гулкое эхо падения, которое будет звучать в мозгу Калибана до конца его дней.