Валис. Трилогия
Шрифт:
Хуже всего: мы знали – или догадывались, – что апостольские христиане, которые получали учение Христа напрямую из его уст до того, как вмешались римляне, на самом деле бессмертны. Они обрели бессмертие через плазмат, описанный Жирным в трактате. Хотя в действительности апостольские христиане были убиты, плазмат укрылся в пещере Наг–Хаммади, а теперь вновь вернулся в наш мир. И он, прошу прощения за резкость, голоден как собака. Он жаждет возмездия. И уже начал мстить, воздействуя на сегодняшнее воплощение Империи, на имперское президентство Соединенных Штатов.
Я очень надеялся, что
– Где же спрятаться, – размышлял Кевин, – когда бессмертный плазмат, который знает все и уничтожает мир посредством его изменения, начнет искать тебя?
– Хорошо, что Шерри не дожила до того, чтобы услышать такое, – проговорил Жирный, всех нас поразив. – Я имею в виду, это поколебало бы ее веру.
Все расхохотались. Вера, поколебленная открытием, что тот, в кого верили, действительно существует, – парадокс набожности. Теологические взгляды Шерри застыли и закоснели, им некуда было развиваться. Нам пришлось бы утаить свое открытие. Неудивительно, что они с Жирным не могли жить вместе.
Встал вопрос: как войти в контакт с Эриком Лэмптоном, Линдой Лэмптон и сочинителем синхронической музыки, Мини? Очевидно, используя меня и мою дружбу – если это дружба – с Джемисоном.
– Дело за тобой, Фил, – сказал Кевин. – Под лежачий камень вода не течет. Позвони Джемисону и скажи ему… да все что угодно. У тебя голова варит, придумаешь. Скажешь, что написал обалденный сценарий и хочешь, чтобы Лэмптон прочел его.
– Назовешь его «Зебра», – добавил Жирный.
– Ладно, – сказал я. – Назову его «Зебра» или «Конская Задница», как скажете. Вы, конечно, понимаете, что это против профессиональной этики?
– Какая этика? – вопросил Кевин в свойственной ему манере. – Твоя этика – точь–в–точь как у Жирного. Никогда не была на первом месте.
– Вот что ты должен сделать, – сказал Жирный. – Покажи ему, что знаешь о гнозисе, открытом мне Зеброй, который появляется в «ВАЛИСе». Это его заинтригует. Я напишу несколько формулировок, полученных напрямую от Зебры.
Вскоре он подал мне листок.
18. Реальное время закончилось в 70–м году о. э. с падением Храма Иерусалимского. Оно снова началось в 1974 году о. э. Промежуточный период был высококачественной подделкой, интерполяцией, подражающей творению Разума. «Империя бессмертна», однако в 1974–м была послана шифровка, сигнализирующая о том, что Железный Век закончен. Шифровка состояла из двух слов: ЦАРЬ ФЕЛИКС, что означает Счастливый (или Справедливый) Царь.
19. Зашифрованное послание из двух слов ЦАРЬ ФЕЛИКС предназначалось не для людей, а для потомков Эхнатона, представителей трехглазой расы, тайно живущих среди нас.
Прочитав написанное, я задал вопрос:
– Полагаешь, я должен показать это Робину Джемисону?
– Мол, отрывок из сценария «Зебры», – посоветовал Кевин.
– Шифровка настоящая? – спросил я Жирного.
На лице его появилось загадочное выражение.
– Возможно.
– Это тайное послание из двух слов действительно существовало? – спросил Дэвид.
– В семьдесят четвертом, – кивнул Жирный. – В феврале. Криптографы армии США изучали–изучали его, но так и не поняли, о ком идет речь и что
– А ты откуда узнал? – поинтересовался я.
– Зебра ему сказала, – хмыкнул Кевин.
– Нет, – заявил Жирный, однако дальше объяснять не стал.
В киноиндустрии всегда имеешь дело с клерками, и никогда – с важными шишками. Однажды, будучи под кайфом, я пытался связаться с Кей Ленц, на которую запал после фильма «Бризи». Ее агент сразу же дал мне от ворот поворот. То же самое случилось, когда я хотел пробиться к Виктории Принципал, которая сейчас сама агент. На нее я тоже запал, но, когда начал дозваниваться на «Юниверсал», меня точно так же обломали.
В нынешнем случае, конечно, дело другое – у меня был адрес и телефон Робина Джемисона в Лондоне.
– Да, я вас помню, – раздался из трубки приветливый голос, когда я позвонил в Лондон. – Писатель–фантаст с юной невестой, как выразился в своей статье мистер Пурсер.
Я сообщил Джемисону об ударном сценарии под названием «Зебра», а потом сказал, что видел их сенсационный «ВАЛИС» и подумал, что Матушка Гусыня идеально подходит на главную роль – лучше, чем Роберт Редфорд, чью кандидатуру мы тоже обсуждали, поскольку сам он очень хотел бы сняться.
– Все, что я могу, – ответил Джемисон, – так это связаться с мистером Лэмптоном и дать ему ваш номер телефона в Штатах. Если Лэмптон заинтересуется, тогда он или его агент свяжутся с вами или вашим агентом.
Мы еще немного поболтали, и я повесил трубку с ощущением, что все впустую. Еще я ощутил легкий укол стыда за беззастенчивое вранье, хотя и знал, что это вскоре пройдет.
Является ли Эрик Лэмптон тем самым пятым Спасителем, которого ищет Жирный?
Странное дело, как реальность соотносится с нашими представлениями. Жирный был готов вскарабкаться на самую высокую гору в Тибете и найти там двухсотлетнего монаха, который объяснил бы ему: «Сын мой, все, что случилось, означает…» «Что время обращается в пространство», – сказал бы я. Но я ничего не сказал – мозговые цепи Жирного и так уже были перегружены информацией дальше некуда. Жирному требовался кто–то, на кого он мог бы эту информацию вывалить.
– Гусыня в Штатах? – спросил Кевин.
– Да, – ответил я, – если верить Джемисону.
– Ты не сказал ему о шифровке, – заметил Жирный.
Мы едва не испепелили его взглядами.
– Шифровка для Гусыни, – сказал Кевин. – Когда он позвонит.
– Когда… – эхом отозвался я.
– Ну пусть тогда твой агент свяжется с агентом Гусыни, – предложил Кевин.
Энтузиазм в нем теперь бурлил сильнее, чем в Жирном. В конце концов, ведь именно он обнаружил фильм «ВАЛИС» и втравил нас в это дело.
– Такого рода кино, – проговорил Дэвид, – изрядно всколыхнет болото. Наверное, Гусыня осторожничает.
– Ну, спасибо, – сказал Кевин.
– Я не нас имел в виду, – начал оправдываться Дэвид.
– Он прав, – кивнул я, вспомнив, какие письма иной раз получал по поводу своей писанины. – Вполне возможно, Гусыня предпочтет связаться с моим агентом. – И мысленно добавил: «Если он вообще захочет с нами связываться».
Его агент против моего агента. Этакий баланс разумов.
– Я займусь этим, – пообещал я.