Валькирия в черном
Шрифт:
Снова зажегся красный свет, и в хвост внедорожника пристроилась пара машин. Водителя одной из них – «Тойоты» – впоследствии тоже допросили сотрудники ДПС. И он показал, что видел джип на светофоре (он все внедорожники именовал джипами) и слышал музыку, грохотавшую в салоне.
– «Рамштайн». Я сам их люблю, зажигают круто парни. Как раз чтоб проснуться.
Светофор дал зеленый свет. Машины тронулись, «Шевроле» остался на месте. Громоздкий бензовоз, подъехавший сзади, посигналил нетерпеливо. Но внедорожник не двинулся. И бензовоз начал неуклюже объезжать его. Шофер негодовал, он, проведший
Зеленый свет…
Красный…
Снова зеленый…
За «Шевроле» выстроился уже целый хвост машин. Все ожесточенно гудели. Потом начинали объезжать.
– Заснул, что ли, на фиг?
– Эй, хоть бы аварийку включил!
– Это что тебе тут, бесплатная парковка, блин?!
Зеленый свет…
Красный…
Зеленый…
Красный…
Время близилось к восьми часам утра. Пробка на выезде на федеральную трассу в сторону Москвы росла как на дрожжах.
– Да постучите вы ему в стекло!
– Уже стучали сто раз, без толку.
– А где гаишники? Когда надо, их нет никогда.
– Вон зеленый зажегся, поехали.
Гигантская пробка, растянувшаяся уже до Баковки, медленно обтекая застывший в ступоре «Шевроле», заполонила уже и встречную полосу. Машины, поворачивавшие с федеральной трассы в сторону Электрогорска, возмущенно гудели.
Зеленый…
Красный…
Серебристый внедорожник…
В какой-то момент музыка, доносившаяся из салона, смолкла. Как потом показывали опрошенные очевидцы-водители, из машины никто не выходил, никто и не садился во внедорожник. В салоне в магнитоле во время обыска впоследствии обнаружили диск группы «Рамштайн». Видимо, музыка умолкла, когда диск закончился.
– Там вообще кто-нибудь есть за рулем? Может, оставил машину и смылся?
– Как это смылся?
– Ушел. Или сбежал. Угнал тачку и бросил на светофоре.
– Нет, там кто-то сидит за рулем. Плохо видно, окна темные.
– Так постучите ему, разбудите! Пьянчуга проклятый!
– Уже сто раз стучали, кричали.
Машины, пробираясь, как в тесном ущелье, проезжали мимо. Все торопились по делам в Москву.
Лопнуло терпение у женщины за рулем старенькой «Хонды». Она лишь недавно научилась водить, ездила на дачу, трясясь как осиновый лист от страха на дороге, не умела парковаться и совершать объездной маневр. Она попыталась объехать внедорожник справа, но испугалась, что ей не хватит места и она завалится в кювет. И вот она сама встала намертво за багажником проклятого «Шевроле», понимая, что угодила в дьявольскую ловушку на светофоре.
Она выхватила мобильник из сумочки и набрала сначала 112 – гудки, потом привычное 02.
– Алло! Алло! Полиция? Это, конечно, не мое дело, но тут машина на перекрестке стоит уже, как говорят, больше часа и ни с места. Всю дорогу загородил придурок! Где? На светофоре, как на главную выезжать. Что? Ах вам уже звонили… А когда подъедет инспектор?
Машина ДПС, еле пробившись сквозь пробку, прибыла к светофору в 9.15. Два инспектора подошли к внедорожнику. Им оглушительно гудели водители со всех сторон.
– Уберите его отсюда!
– Алкаш!
– Да
Инспектор ДПС наклонился к тонированному стеклу. Постучал властно.
– Эй!
Нет ответа.
– Эй, откройте, ваши документы!
– А может, нет там никого?
– Как нет, вижу сидит за рулем, силуэт вижу.
– Может, плохо человеку стало? – забеспокоился второй. – Эй, гражданин, откройте дверь!
Глухо.
– И что делать будем?
– А если у него с сердцем плохо? Неси гаечный ключ или домкрат.
Под одобрительный свист и гудки инспектор ДПС, вооружившись домкратом, осторожно тюкнул в стекло со стороны пассажирского сиденья – чтобы не поранить осколками того, кто не отвечал и не трогал машину с места. Стекло не поддалось, и тогда он ударил изо всех сил.
Грохот, звон, стекло обрушилось на сиденье.
Сотрудники ДПС увидели мужчину, уткнувшегося в руль.
– Что с вами? Очнитесь! Вам плохо?
Инспектор ДПС нащупал кнопку на приборной доске и открыл двери внедорожника. Его напарник тут же сунулся в салон, он попытался усадить водителя, приподнял его, но руки… руки того намертво вцепились в руль.
– Он мертв!
– Ты посмотри на его лицо.
– Что? Я говорю – он умер, наверное, инфаркт.
– Может, и сердце, но… нет, ты глянь на его лицо.
Инспектор ДПС медленно повернул к напарнику голову водителя внедорожника. И напарник, видавший за десять лет службы в ГИБДД столько аварий, столько мертвецов, столько всего, что хватило бы на целый полк ДПС, испуганно отшатнулся.
Глава 3
БЛАГОВОНИЯ
Большая комната на втором этаже дома, превращенная Натальей Пархоменко из супружеской спальни в домашний храм, всегда хранила полутьму и терпкий сладкий аромат благовоний.
Окно всегда в любое время суток защищают от любопытных взоров жалюзи, плотные шторы струятся от высокого потолка вниз – синие, как горный водопад в Гималаях. На полу – толстый турецкий ковер, супружеская кровать убрана, вместо нее – узкая кушетка с подушками и валиками и москитная сетка над ней – как розовая дымка. От подмосковных комаров. Но они никогда не залетают сюда из сада – ни ночами, ни по утрам. Их губит, душит угар благовоний, что исходит от бронзовых индийских курильниц, где всегда тлеет благовонная смесь.
Ладан и мирра…
Сандал…
Жасмин…
Лотос…
Мускус…
Пачули…
Из музыкальной системы, встроенной в стену, льется музыка Кришны Даса.
ОМ НАМАН ШИВАЙЯ…
ОМ ШИВАЙЯ…
Ударные мерно отбивают ритм, глухо рокочут барабаны. Там, в долинах Гималайских гор.
В новомодной электронной фоторамке на стене – изображение бога Кришны. Прекрасноликий пастух, кожа неземного синего цвета. Это цвет страсти, цвет любви, цвет ночи.
Наталья Пархоменко – в прошлом энергичная, успешная замужняя сорокалетняя дама, а ныне (вот уже полтора года) вдова… бездетная, одинокая, живущая в этом богатом особняке на хлебах свекрови и младшего брата мужа, – сидит на полу, поджав стройные ноги, босые и курит папиросу-самокрутку, с наслаждением вдыхая терпкий дым.