Вальс бывших любовников
Шрифт:
– Ты у меня совсем как Штирлиц, – улыбнулась Лена.
– Эх ты, а еще кино любишь! – упрекнул муж, отодвигая пустую тарелку. – Штирлиц не играл на пианино, играла его радистка.
– Уел, – согласилась Крошина. – А к чаю нет ничего. Но в субботу я тебе обещаю торт, а ты за это будешь играть мне весь вечер, так что готовься. Кстати, а ты умеешь вальс Доги?
– Это из фильма? Умею, конечно. А почему именно его?
– Да так…
– Лена, ты врать не умеешь, – заметил муж, внимательно глядя ей в лицо. – Выкладывай.
– Фил, это по работе,
– Но тебя это беспокоит, я же вижу.
– Никак не могу понять, как все это связано – тела девушек, одинаковая одежда, кинотеатры и плеер с этим вальсом, – пожаловалась она. Филипп нахмурился:
– Так это у тебя в производстве дело Зрителя?
– У меня… а ты откуда… это же внутренняя кличка, опера так назвали…
– Лена, ну ты как маленькая, – покачал головой муж. – Такие вещи у нас тоже обсуждаются, но я даже не подумал, что ты ведешь дело.
– Только давай без подробностей, я тебя очень прошу! – взмолилась Лена. – Я весь день об этом говорю, музыка постоянно в ушах – ну сил нет, честное слово, и версий почти нет. Хуже того – я завтра вызвала на допрос Никиту Кольцова.
– А этот откуда выпал? – удивился Филипп, вставая из-за стола и убирая тарелку в раковину.
– Такой тесный город… Он, оказывается, встречался с первой убитой девушкой, хочу узнать подробности. Ты не думай… – начала она, но Горский тут же перебил:
– Лена, у меня нет причин тебе не доверять. Мало ли с кем приходится работать. Просто это странно.
– Более чем! – подхватила она. – Я сперва даже глазам не поверила, когда номер телефона пробили. Так и думала, что он в прошлом году уехал, собирался же вроде.
– Ну ничего, допросишь и забудешь. А хочешь, на неделе сходим в кино после работы? – предложил Филипп. – В кинотеатре рядом с нашей конторой снова ретроспектива старых итальянцев – пойдем?
– С удовольствием! – обрадовалась Лена. – Мы давно никуда не выбирались, нужен культурный отдых.
– Договорились. А пока… предлагаю отдых бескультурный, – он вдруг подхватил ее на руки и понес в спальню.
Форменный галстук никак не хотел лежать, как положено, Лена трижды перестегивала его, но становилось только хуже.
«Нервничаю, что ли? – удивленно думала она, глядя в зеркало. – Совсем с ума сошла… Из-за чего? Из-за встречи с Кольцовым? Все давно прошло, я о нем даже не вспоминала. И если бы не эти убийства, все бы так и продолжалось – никакого Кольцова в моей жизни. Что за человек… Как будто чувствует, когда у меня все наладилось, и мгновенно возникает, как черт из табакерки, чтобы снова это испортить».
– Да чтоб тебя! – тихо выругалась она, пытаясь одолеть взбунтовавшийся галстук.
– С утра бурчим? – Из спальни, потягиваясь, вышел Филипп. – О! А по какому поводу официоз?
– Допрос сложный, – коротко ответила она, не желая вдаваться в подробности. – Не поможешь?
– Разумеется. – Филипп ловко пристегнул галстук на место, и тот послушно улегся, перестав раздражать Лену. – Вот так… Позавтракала?
– Кофе выпила. Ты не торопишься
– Почему, тороплюсь. Сейчас дверь закрою за тобой и начну метаться по квартире, – улыбнулся он. – Разбросаю тут все, чтобы тебе вечером было чем заняться, потому что у меня вечерний допрос, и я не знаю, во сколько вернусь.
– Горский… будь на моем месте другая, уже начала бы ревновать – еще года не женаты, а ты уже на работе до ночи сидишь, – рассмеялась Лена.
– Но мне повезло, и ты у меня не такая, мало того – сама любишь на работе допоздна сидеть. – Филипп легонько щелкнул ее по носу пальцем. – Из нас вышла идеальная пара. Совет – во время допроса не кусай нижнюю губу, это выдает, что ты нервничаешь, – шепнул он ей на ухо. – И Кольцов этим непременно воспользуется.
– А откуда… – начала было Лена, но тут же прикрыла рот ладонью: – Вот же… сама ведь вчера сказала.
– Эх ты, а еще старший следователь, – засмеялся Филипп и развернул ее к двери: – Все, Ленка, беги, а то я точно опоздаю, генерал не любит таких вещей.
В форме Лена всегда чувствовала себя более собранной, не зря Андрей, знавший ее давно и хорошо, подал ей идею одеться именно так для допроса Кольцова. Строгая одежда и погоны не позволят Лене-размазне взять верх над Леной-профессионалом, и она сама это хорошо понимала, что уж. Кольцов всегда действовал на нее, как удав на кролика, мог говорить любые гадости, вести себя оскорбительно и надменно, а Лена не находила сил противостоять ему. Форма же всегда давала какую-то дополнительную уверенность в себе, помогала отсечь то, что не должно мешать работе, и именно это сейчас и нужно было Лене.
В кабинете было прохладно, оказывается, она оставила открытой форточку, и за ночь помещение выдуло, а с подоконника снесло на пол коробку с чайной заваркой, и пакетики рассыпались по полу.
– О, черт! – простонала Лена, присаживаясь и собирая их обратно. – Ну почему сегодня? – До прихода Кольцова оставалось минут пять, и она не хотела, чтобы тот застал ее в какой-нибудь дурацкой позе или за неподобающим ее званию делом.
К счастью, она успела привести кабинет в порядок и даже сбросить в ящик стола все лишнее, как советовал Андрей, прежде чем в дверь постучали и раздался голос Кольцова – недовольный и раздраженный, каким Лена его и помнила:
– Елена Денисовна? Могу войти?
– Да, пожалуйста. – Она одернула китель, смахнула с рукава прицепившуюся нитку и выпрямилась, попытавшись сделать строгое лицо.
Никита вошел, и Лена, едва бросив на него взгляд, мгновенно поняла, что он совершенно не изменился, даже одежду носил прежнюю – нарочито мешковатые потертые брюки кирпичного цвета, высокие «мартинсы» с развязанными шнурками, какой-то кардиган блеклого брусничного цвета, надетый на белую футболку с растянутым горлом. Вещи были дорогие, но выглядели так, словно их никогда не стирали и не чистили. Лену всегда удивляло это странное свойство Никиты уметь приводить одежду и обувь в такое состояние. И борода…