Вальс на склоне
Шрифт:
Почти все первое занятие Макс валялся на снегу, с завистью и злостью глядя на остальных.
– Не все решается силой, Макс, – сказал ему в тот день Тимур Николаевич. – Иногда нужна легкость, телесный баланс и внутреннее спокойствие и равновесие. Здесь лучше гнев сменить на азарт, а силу превратить в скорость.
Макс волком смотрел на ребят, но над ним никто не смеялся, а одна из девочек даже дала ему дельный совет, который очень пригодился, хотя Макс никогда бы в этом не признался. Парень дошел с тренером до дома и протянул ему лыжи.
– Оставь у себя и приходи в следующий раз, – предложил тот в ответ.
–
– Мне они все равно велики, – спокойно ответил доктор. – Это лыжи моего брата. Его убили два года назад наркоманы в подворотне. Он катался лучше, чем я.
Макс не нашелся, что ответить. Потом снова протянул тренеру лыжи:
– Я приду. Но пусть будут у вас.
Макс пришел. И второй раз, и третий. У него быстро начало получаться, он стремительно догонял мальчишек и девчонок, занимавшихся гораздо дольше. За учебным склоном последовал более сложный. К концу зимы Макс ждал этих выходных дней как лучших событий за неделю. За городом был белый чистый снег, холод и свобода. Там его отпускало все, что давило, страшило, мучило, там проходила его ненависть к миру. К концу второй зимы Макс стал одним из лучших.
Лыжи он каждый раз оставлял у тренера. Иногда приходил пораньше, и тот звал его в дом, где мать, Анна Андреевна, кормила их обедом. В доме было много разных книг – художественных и научных. На письменном столе, вечно заваленном бумагами из больницы, лежали труды по медицине. Однажды Макс рассматривал картинки в развороте открытого тома, и Тимур Николаевич, заметив это, спросил:
– Интересуешься биологией?
Макс замотал головой и пояснил, мол, нет, все эти бабочки-цветочки – полная ерунда.
– Хорошо. А, скажем, строение головного мозга? Почему ты держишь равновесие и не падаешь на склоне? Почем болят мышцы? Зачем нужна разминка?
Макс неопределенно повел плечом. За обедом врач стал ему рассказывать про устройство некоторых частей человеческого тела с точки зрения спорта и своей работы в травматологии. Макс слушал, хоть и смотрел в тарелку. К следующему катанию врач принес ему научно-популярную книгу о костном и мышечном устройстве человека. Макс не хотел брать, упирался, уверенный, что читать не будет. Книга валялась с полторы недели, пока как-то вечером Макс не обнаружил ее в руках у Мирры, разрисовывающей картинки внутри. Мирра получила по заднице, а Макс, размышляя, что теперь делать, перелистывал испорченные страницы и сам не заметил, как углубился в чтение – сначала с неохотой пробегая глазами строки, а потом все с большим интересом переворачивая страницы.
– Сестренка мелкая изрисовала, извините, – глядя в пол, мрачно произнес Макс, отдавая книгу.
– Бывает, – спокойно ответил врач. – Хотела прочесть и не смогла? – пошутил он и засмеялся.
Макс понял, что ему не влетит. И через некоторое время решился – решился начать спрашивать. И чем больше спрашивал, тем больше становилось вопросов, а за вопросами появились другие книги и новые вопросы. Он ходил к доктору теперь чаще, тот пояснял, рассказывал, а однажды предложил пойти с ним в больницу. Интересующимся сказал, что Макс – студент медколледжа, попросился посмотреть – и на него перестали обращать внимание. Весь день Макс смотрел вживую на рентгеновские снимки, сломанные кости, разорванные и разрезанные
Сдержал врач и свое слово про «секцию драк», как назвал ее Макс, – договорился, устроил. Но Макс отходил туда всего полгода: стало скучно, хотя его арсенал борьбы значительно расширился, особенно в обороне.
Когда врач второй раз привел его в больницу, глядя на чью-то сломанную ногу, Макс вдруг осознал, что рвется там, где тонко, что помимо силы удара есть еще место, куда нужно бить, что именно в этом месте находится, и к чему это может привести. Вселенная человеческого тела становилась в его голове трехмерной. Эти же знания он унес в тот жестокий мир, частью которого являлся.
Однажды они снова встретились с Тимуром Николаевичем как доктор и пациент, причем туда же приволокли и противника Макса. К счастью, оба пострадали несильно, не считая разбитых носов и пары сломанных пальцев.
Вытирая с лица Макса кровь, Тимур Николаевич устало сказал ему:
– Знание должно делать человека добрее. Оно должно применяться во благо или для защиты в крайнем случае. Хочешь быть мясником – иди на скотобойню. А рвать кожу с мышцами и крошить кости живых существ от скуки или проверяя свою силу, – глупо, низко, бессмысленно и бесчеловечно.
Макс хотел возразить, но доктор продолжил:
– Я живу там же, где и ты. И страшных времен было немало. И после смерти брата мне хотелось убивать людей, а не спасать их. Макс, защитить себя ты уже давно можешь, в остальном – выбери другую дорогу.
Макс не дал обещаний, но доктор давно не был ему посторонним, и его слова хоть часто и бесили Макса, но заставляли думать.
Уроки биологии стали гораздо интереснее, хотя теперь Макс часто знал уже больше, чем там рассказывали. Интереснее стали и другие предметы. Макс вдруг начал открывать для себя объекты, факты и мысли из разных сфер. Они вытесняли ненависть и освобождали место под другие эмоции. Макс еще не замечал, но его мировосприятие начало меняться.
Однажды придя домой, Макс увидел, как мать готовит ужин и улыбается. Когда она заметила, что сын смотрит на нее, то смутилась и спрятала лицо. Через какое-то время в выходной она нарядилась, подкрасила губы, сделала прическу и ушла, сказав Максу, что ее пригласили в гости. А спустя пару месяцев, вернувшись с улицы, Макс обнаружил на кухне незнакомого мужчину. На вид он был немногим старше матери, одет просто, но недешево; у него было открытое лицо и улыбающиеся глаза. Макс насторожился и недобро смотрел на незнакомца.
Мать захлопотала, зовя Макса за стол, но он отказался, остановился в дверях, сложив на груди руки и продолжая бесцеремонно разглядывать гостя.
Мужчина встал, протянул Максу руку и представился:
– Здравствуй. Ты, видимо, Максим. А я Андрей Иванович. Думаю, нам пришла пора познакомиться.
Рукопожатие у мужика было крепкое, да и сам он, несмотря на то, что был почти на голову ниже Макса, оказался довольно коренастым и подтянутым. Макс продолжал молчать.
– Тома, пойди в комнату, а мы поговорим, – попросил Андрей Иванович, что не понравилось Максу: какого черта он командует в его доме. Однако мать встала и, виновато улыбаясь сыну, вышла.