Вальс в чистилище
Шрифт:
— Я бы все отдал, чтобы продолжать притворяться, потому что именно это мы и делаем. Мы играем в притворство. — Руки Джонни запутались в волосах, и он закрутился, обращаясь как к себе, так и к ней.
— Я собирался держаться от тебя подальше — я так старался. Но я увидел тебя. Ты была так прекрасна сегодня и так одинока, и я не смог устоять. Я должен был подойти ближе, и тогда…. Я увидел твою грусть и не смог устоять. Я сказал себе, что смогу утешить тебя, что это будет лишь на мгновение…
— Зачем тебе вообще пытаться держаться подальше?! — Мэгги прервала его, так же бесстрастно,
— Дело не в том, что сделала ты! Дело в том, что я делаю с тобой! — Джонни недоверчиво уставился на нее. — Мэгги, если бы это был 1958 год, и ничего этого не случилось бы, и я был бы просто парнем, а ты была бы моей девушкой, я бы держался за тебя и никогда не отпускал, — хрипло проговорит Джонни, — Но сейчас не 1958 год… и я не просто парень, влюбленный в свою девушку. — Мэгги сглотнула тоску, которую вызвали в ней его слова. Она снова шагнула к нему, и он поднял правую руку, отступая назад, отгоняя ее.
— Мэгги! Этого не может быть! Неужели ты не понимаешь? Я, по сути, призрак. У меня нет жизни за пределами этих стен! Это может только навредить тебе. Я причиню тебе только боль. — Глаза Джонни сверкали, как два голубых лазера, испепеляя ее взглядом. Он поднял руку и указал в сторону.
— Ты должна уйти.
— Нет, — прошептала Мэгги.
— Мэгги! Послушай, меня! — Я закрыла уши дрожащими руками, бросая ему вызов.
— Уходи! — Яд в его голосе хлестнул, как хлыст, и Мэгги почувствовала, как от него исходит жар, словно от пылающей печи. Решительно покачав головой, глаза ее наполнились злыми слезами.
— Я не уйду.
— О Боже! — застонал он, подняв лицо к потолку в мольбе к высшим силам. Его руки повисли по бокам, кулаки сжались, мышцы напряглись в попытке сопротивляться.
— Я люблю тебя, — искренне сказала Мэгги, и слезы полились сами собой.
— Мэгги, пожалуйста, — умолял он ее, и гнев улетучился, когда он застонал в знак капитуляции. С нечеловеческой скоростью он прижал ее к себе, зарываясь лицом в ее волосы и выкрикивая ее имя снова и снова. Опустившись вместе с ней на пол, он осыпал поцелуями ее залитые слезами щеки, веки, мягкие губы. Густым от эмоций голосом он умолял ее не плакать, просил простить его. А потом он исчез. Как звезда, гаснущая в последний раз, он ушел, унося с собой свет, тепло и сердце Мэгги.
***
Он наблюдал за Мэгги, которая сидела сгорбившись, и плакала в темном коридоре. Он боролся со своим желанием к ней, с потребностью, которая его обуревала. Джонни чувствовал ее боль, взывающую к нему, но сопротивлялся, понимая, что ее желание сделает его эгоистичным, а любовь к ней требует отречения от себя.
Она не уходила. Всеми силами он желал, чтобы она вернулась домой, в объятия, которые могли бы ее обнять и успокоить. Он приложил все свои силы, а их было немало, чтобы поднять ее с пола и поставить на ноги. Но ее воля была не подвластна ему, а ее физическое «я» не было энергией, которой он мог бы управлять. Она так и осталась сидеть в его «тюрьме», ожидая его возвращения.
Джонни с мукой наблюдал за тем, как она плачет и засыпает, в отчаянии раскинув руки и ноги, лежа на холодном полу. Он посылал горячий воздух через вентиляционные отверстия,
— Мисс Маргарет! — Гас бросился к ней, мальчик бежал за ним по пятам. — О, мисс Маргарет… что с Вами случилось, милое дитя? — В голосе Гаса звучали страх и ужас. Он опустился на колени перед спящей девушкой и провел своей шершавой рукой по ее лбу и спине, пытаясь разбудить ее.
— Мисс Маргарет! С Вами все в порядке? Проснитесь, девочка. Проснитесь, сейчас же. — Ни Гас, ни Шад не смогли бы поднять ее, даже такую маленькую, а Мэгги была истощена эмоционально и физически. Она спала, словно в оцепенении, и не реагировала на Гаса. Джонни боролся с инстинктом помочь старику, боясь лишний раз прикоснуться к Мэгги. Но он был слаб от чувства вины и горя и не мог больше смотреть на это.
Он подкрался ближе, стараясь не задеть ни мальчика, ни старика. Опустившись на колени у головы Мэгги, он погладил ее по волосам, не тронув ни одной пряди. Просунув руки под голову и плечи, он слегка приподнял ее, и, как он и надеялся, она с трудом поднялась на ноги. Он прошептал ее имя, и она вздрогнула в ответ.
— Джонни? — Его имя прозвучало на ее губах скорбно, и старик застыл, словно его ударили. Мальчик попятился назад, явно испугавшись. Джонни мгновенно отступил назад и, вспыхнув энергией, встал в нескольких метрах от нее, снова наблюдая за происходящим.
Гас и Шад сумели поднять Мэгги на ноги, ее легкое тело оказалось зажатым между ними, ее руки лежали на их плечах, а их руки обхватывали ее талию. Она сильно прижалась к Шаду, и Джонни почувствовал такой сильный укол ревности, что у него перехватило дыхание и сжало грудь. Чего бы он только не отдал, чтобы выйти из этих стен на утренний воздух и обнять любимую девушку.
Каким-то образом Мэгги сообщила о местонахождении своих вещей, потому что Шад отпустил ее и побежал вперед к раздевалке для девочек. Гас остался рядом с ней и медленно шел, обнимая ее за плечи, пока они приближались к выходу. Джонни следовал на расстоянии.
Когда они проходили мимо, Гас оглянулся, и на мгновение его глаза встретились с глазами Джонни. Его губы сжались, а брови поднялись. На его усталом лице мелькнул шок.
— Он видит меня, — успел подумать Джонни, прежде чем дверь с грохотом закрылась, и Мэгги с Гасом стали частью черноты, которая была за ее пределами.
Глава 16
Я чуть не сошел с ума
Пэт Бун — 1958 год
— С ней случилось что-то ужасное, Гас!
— Она не выглядела физически пострадавшей, мисс Ханикатт. Ни крови, ни синяков, одежда не порвана и не помята. Она спала… просто лежала в коридоре и крепко спала.
— Она в полной депрессии, Гас! Она не разговаривает, не смотрит в глаза… Что-то не так! Кто засыпает на полу в праздничном платье? Я не чувствую запаха алкоголя. Может, это наркотики?