Вальсирующие со смертью. Оставь ее небу
Шрифт:
— Ты что дрожишь, Горочка? Давай–ка, дорогой, догонимся, а то потом пожалеем, что мало закинулись. Где у тебя травка?
— Брось, Дашка, туфту пороть…
— Напугался? Убедительно написано.
Она сделала еще глоток и стала прохаживаться по комнате с бутылкой и стаканом в руках. Смотреть на перепуганное животное ей не хотелось, он действовал ей на нервы. Она напрягла память и старалась вспомнить, как они попали сюда. У ворот Егор выходил один. Договаривался везде сам. Даша все время оставалась в машине. На стоянке никого не было. Они оставили машину и прошли в корпус. Все обитатели
Даша оглянулась. Егор сидел на кровати и натягивал джинсы.
— Ты куда?
— Пойду еще вина достану.
Этот идиот все испортит. У него зуб на зуб не попадает. Ничтожество. Тряпка!
— У нас полно вина.
Даша подошла к Егору и отдала ему свой стакан. Он послушно принял его. Она взяла бутылку за горлышко и со всего маху ударила парня по темени. Егор не пикнул. Он повалился на спину и замер. Изо рта текла красная пена. Лицо побелело. Даша отбросила склянки в сторону и прильнула ухом к его груди. Сердце колотилось, словно рвалось на свободу.
В глазах дьяволицы мелькнули молнии. Лицо сковал злобный оскал. Вряд ли кто–то из людей видел ее в таком состоянии. И вряд ли узнал бы.
Она схватила подушку и бросила ее на лицо беспечного любовника. Спустя секунду Даша навалилась всем телом сверху и вцепилась пальцами в деревянный край кровати. Что–то слабо трепыхалось под ее телом, но это лишь придавало ей больше сил, и она еще сильнее давила на подушку своим весом. Слабые, приглушенные звуки вскоре прекратились, а вместе с ними и все движения. Даша еще долго не могла расцепить руки и расслабиться. Мышцы свело судорогой, и тиски разжимались медленно, возвращая в тело потерянное тепло и разум.
Поднявшись на ноги, она ощутила полную опустошенность и усталость. Сбросив подушку, она увидела искореженное страхом мертвое лицо Горочки. Раскрытый рот и выпученные глаза застыли навсегда.
Даша выкурила сигарету, сбросила с головы полотенце, оделась, вымыла под краном посуду и протерла предметы мокрой тряпкой. Она ушла в разгар ночи, когда усталые от танцев и веселья люди тихо спали в своих квадратных постелях. На этот раз грозы не ожидалось, небо оставалось ясным, звездным и огромным. Никаких истерик, никаких слез, собранность и внимание. Девушка не решилась идти через ворота, а нашла в заборе лазейку. Дорога до шоссе заняла полчаса времени. Даша прошла немного вперед и остановилась у обочины. Ей повезло. Через минуту возле нее остановился серебристый «фольксваген–пассат». За рулем сидел красивый здоровяк и сверкал белозубой улыбкой.
— Бедная синьорина отстала от поезда? Или ее бросил злой Иван Царевич?
— Ты бы дверцу открыл, добрый Кащеюшка! Здесь холодновато.
— А она открыта, милая Золушка. Это же не
— Только не напрягайся и в голову не бери. С выцарапанными глазками далеко не уедешь.
Она села. Не очень ей хотелось связываться с таким бычарой, но желание побыстрее убраться из этих мест было сильнее любых аргументов.
Машина шла мягко, неслышно и действовала убаюкивающе.
— Ты, детка, общайся со мной, а то я усну, и мы взлетим на небеса. А ты, поди, к морю намылилась?
— Угадал. Проницательный.
— Конечно. Магадан в другую сторону. Я тоже на юга, но с заходом в деревню. В глушь, в Курск. Так что, синьорина, вам предстоит пересадка. Мелочи. От такой куклы ни один водила не откажется.
— Да? Утешил. А я готова впасть в транс.
Он с удивлением взглянул на пассажирку.
— Тебя как зовут, Дюймовочка?
— Даша, Маша, Катя, Настя. Выбирай. Это все меню, которым пичкало дочерей поколение моей матери. Изольды ты среди нас не найдешь.
— Ты, принцесса, не просто так, да? Ты у нас штучка! Хомутами тебя не обуздаешь. Ну а меня зовут дядя Дима. Некоторые называют Дэнди. Но можешь придумать что–нибудь сама. У тебя хорошая фантазия.
— На Дэнди ты не тянешь, дядя Дима.
— Вот тебе на! Это как же?
— Тот, кто тебе эту погонялу придумал, дальше Малаховки не выезжал. Дэнди по Лондону гуляют и в «роллсах» катаются. Их друзья заседают в Палате лордов, ну а ты с московскими бандитами самопальную водку распиваешь. Да и «фольксваген» мало похож на тачку сезона!
— Крутая ты девка, аж мурашки по коже бегут. Может, хочешь коньячку?
— Малаховского разлива?
— А черт его знает. В нашей семье его отродясь не пили. Тебя послушаешь, и сомнения гложут.
Дим–Дэнди сбросил скорость и остановился у обочины. В бардачке лежала плоская бутылка французского коньяка и коробка, обтянутая замшей. В футляре лежали две серебряные рюмки.
— Рискнем отравиться? Как, принцесса из палаты лордов? За знакомство и согреву ради. Малаховский свежачок, жаль, килечки нет. В багажнике есть лимон, но на холод выходить неохота.
Даше хотелось выпить. Она ощущала, как сильно натянуты ее нервы, как голову сжимают тиски. Перед глазами то и дело всплывало мертвое лицо Горочки.
Даша не церемонилась. Плевать на этого занудного бычка. Машина, скорость и коньяк. Это ее сейчас устраивало. Она выпила три рюмки подряд, и по телу разлилось долгожданное тепло. Напряжение спало, и ее потянуло в сон.
— Сразу видно, наш человек. Королевских кровей!
— Помолчи, курский Дэнди. Хочешь лопотать? Валяй, но тихо. У меня в голове свои заморочки.
— Классная баба. Ты мне нравишься. А я вот за наследством еду. Тетка на Кубани концы отдала и оставила мне все свое царство у синего моря.
— Разбитое корыто, что ли? И деда без аквариума с золотыми рыбками.
Дэнди засмеялся. У Даши кружилась голова, она видела, как здоровенная лапа мужика шарила у нее под юбкой. У нее не хватало сил для сопротивления. Она выдохлась. Она чувствовала себя усталой и разбитой. Ей хотелось погрузиться в сон и ни о чем не думать. Девушка закрыла глаза и откинулась на спинку сиденья.