Валтасар (Падение Вавилона)
Шрифт:
– Нет, царица, Летний дворец, это тоже моя задумка. Я желаю быть поближе к тебе. Но прежде хочу объяснить, что я силен. Ты же слаба. Но вместе мы можем стать неодолимы и сокрушить тех, кто встанет у нас на пути. Следовательно, судьба Валтасара - моя судьба.
– Твои рассуждения туманны, но что-то убеждает меня, что тебе можно верить. По крайней мере, в этом вопросе... Меня хотят многие, - намекнула она, - и что из того? Может, ты отправился в путь, чтобы спровоцировать меня? Всем известно мое отношение к этому ублюдку. Ты приехал для этого, Набонид, или у тебя есть свой интерес?
– У меня есть свой интерес, прекрасная, но об
– Это обязательное условие?
– Да, желанная.
– Что-то по голосу я не чувствую, чтобы я была уж так желанна тебе.
– Я выучился скрывать страсти.
– Я не говорю - да. Но я и не говорю нет. Подождем до вечера.
– Хорошо. Теперь мне надо срочно увидеть Рибата, сына Рахима-Подставь спину.
– Этого мужлана? Его прощает только то, что он почтителен и учит царевича стрелять из лука и владеть копьем.
Набонид не ответил, долго смотрел на Нитокрис, взгляд его был изучающ, дерзок, однако в нем не было и намека на похоть. Царица оставила в покое волосы, неторопливо, изящно, пальчиком придерживая крышку, налила гостю и себе прохлаждающий напиток. При этом решила, что, должно быть, именно так крокодил выбирает крокодилицу, чтобы вместе выйти на охоту на крупного зверя.
– Как тебе нравится титул "главная царица"! Полновластная повелительница!.. Грозная, указующая!..
– с неожиданной выразительностью выговорил Набонид.
– Какое звучное, возвышающее сочетание слов! Его пристало употреблять только по отношению к выдающейся женщине, способной настоять на своих правах.
Нитокрис усмехнулась, глянула прямо в глаза гостю.
– Как тебе слово "царь"*? Оно короче и звучнее.
Набонид ответил не сразу, только после короткой паузы подал голос. Сказал тихо, как бы размышляя.
– Я всегда верил, что найду в тебе, Нитокрис, надежную помощницу. Я долго ждал. Вполне могло случиться, что ни тебе, ни мне не дано было дождаться исполнения заветного желания. Но раз уж богам угодно!.. Если создатель Син повернул ход судьбы в нашу сторону, мы не вправе противиться. Что мы теряем и что можем найти? Несоизмеримо...
Он вновь замолчал. Долго разглядывал брызжущую струйку фонтана. Струйка была тоненькая, всего на несколько пальцев врезавшаяся в небо. В верхней точке влага на мгновение замирала, затем распадалась на несколько капелек, но это были именно те капельки, которые камень точат.
– У меня нет выбора, как только пустить тебя в свою спальню, ответила царица.
– Но зачем, если ты не относишься к членам семьи? Если не испытываешь страсть?
– Как знать. Да, я не отношусь к членам семьи. Пока! Как раз в этом ты и можешь мне помочь. О чем собственно мы здесь толкуем? О величии слова "шар Бабили". И что? К тому же, признаюсь, я знаю, что такое страсть, пусть не любовная, но не менее увлекающая, всеохватная, которая все эти годы терзала и тебя. Так что, как ни крути, а мы с тобой в каком-то смысле давным-давно стали любовниками. Я знаю, Нитокрис, ты вправе не верить ни единому моему слову, но если отмести поэтическую шелуху, жалобы по поводу неутоленной страсти, отделить зерно от плевел, окажется, что я нужен тебе не менее чем ты мне. Смысл моего предложения насчет спальни в том, что я должен иметь гарантии, я должен увидать твое тело. Я должен обладать им!
– Ты полагаешь мое тело самой надежной гарантией?
– спросила царица.
– Да, Нитокрис. Это придаст мне уверенность.
– Моя служанка Манофре и евнух Пенамун.
– Прикажи служанке охранять вход в коридор, ведущей к твоей комнате. Но это после того, как она проводит меня к тебе и я поговорю с Рибатом. А евнух пусть выпустит Рибата из цитадели. Ему следует обернуться за ночь.
* * *
Как только в доме с наступлением темноты все утихло, Манофре провела Набонида в спальню госпожи. Рибат уже находился на посту.
Сановник на ходу кивнул ему, вошел в комнату и обнаружил Нитокрис возле широкого бронзового зеркала. Тусклый светильник освещал небольшую, бедно убранную комнату. Сановник приблизился к женщине, поцеловал ей руку повыше локтя, затем приложил палец к губам и вновь вышел в коридор.
Рибат вытянулся. Набонид жестом показал, чтобы тот держал себя вольно, похлопал воина по плечу и указал рукой на дальний глухой конец коридора. Здесь в стену была встроена глубокая ниша, в которой была выставлена резная деревянная фигура бога Набу. Возле скульптуры тоже чадил светильник.
– Рибат, у тебя есть вести от отца?
– спросил Набонид.
– Нет, господин.
– Я верю тебе. Теперь слушай внимательно. Сейчас тебя выведут из цитадели. У ближайшего перекрестка в зарослях тебя ждет конь. Ты поскачешь на нем в Сиппар. Езжай в обход Вавилона и Куты, по окружным дорогам. Доберешься до западных ворот Сиппара, там назовешь пароль "Айбур". Кто бы из стражей не встретил тебя, он проводит тебя, куда следует. Там к тебе выйдет человек и отзовется "Шабу". Передашь ему на словах: "Жду завтра после полудня, в крепости". Спросит, откуда ты прискакал, ответишь из Борсиппы. Потребуй, чтобы тебе сменили коня, и до утра ты должен вернуться. Коня требуй той же масти. Ты все понял? Выполнишь?
– Господин, ты вернул меня к жизни, дал мне службу по чину, приставил к маленькому Валтасару. Я выполню все, что ты прикажешь.
– Привет тебе от дочери. Видал Нур-Сина? Он тоже приехал со мной. Вы с ним поговорили?
– С ним трудно разговаривать шушану. Он из знатной семьи.
– Ты тоже не собачий выблядок. Ничего, породнитесь, найдете общий язык. С Хашдайей они подружились.
– Хашдайя - молокосос, - мрачно усмехнулся Рибат.
– Ладно, ступай. Ты все понял?
– спросил Набонид.
– Да, господин.
"Царский голова" вернулся в спальню. Нитокрис все также с потерянным видом обречено смотрела в металлическое зеркало.
Набонид подошел ближе, робея, положил руки ей на плечи. Женщина не пошевелилась.
– Я должен был увлечь тебя разговорами, - начал Набонид, - осыпать подарками, возбудить огнем страсти. Я же пришел к тебе как деловой партнерше с предложением расширить дело, как ни скучно это звучит.
Голос его дрогнул. Набонид кашлянул.
– Не буду убеждать тебя в том, что с первого же взгляда был сражен твоей красотой, хотя так оно и было. Тогда ты была моложе, ослепительнее... Все только и говорили, что покрывалом своих волос ты можешь прикрыть наготу, - он осторожно коснулся её головы, позволил себе провести рукой.