Валюта смерти
Шрифт:
– И ты сможешь убить еще не родившегося ребенка? – спросила она и тут же поняла, что сказала глупость. В Мире Живых люди всю историю человечества изощрялись во всевозможных убийствах. Смерть не вылезала из Мира Живых, но никогда не заглядывала в Мир мертвых. Так что неудивительно, что, живя в относительно спокойной обстановке, Аня начала подзабывать о творимых жестокостях, утратив ощущение опасности, свойственное живым.
– Ситуация очень серьезная, под угрозой мир, в котором я живу, и мир, в котором существуете вы, Анечка. – голос Яши сделался обволакивающе нежным, – Трепетович давно уже планировал
– Угу. – Аня мысленно благословляла свою просторную одежду, под которой не был заметен уже достаточно округлившийся животик.
– Сведения будете оставлять там же. А сейчас вы к мужу собираетесь? Да? Перевозчика ждете?
– Дождалась! – громыхнуло из темноты, раздался удар, и тут же Яша неуклюже осел на песок, почти слившись с ночной тьмой.
– Не бойся, Анечка, это я, Константин Захарович. Веслом его огрел. Вот дела… Никак агент «Яви» – надо ребят кликнуть, уж они-то с ним, мазуриком, живо разберутся.
– При чем здесь «Явь»? – Аня схватила Захарыча за рукав и потащила к лодке, – Пьяница какой-то привязался, поцеловать меня хотел, с глупостями разными лез. Пойдемте, Бога ради, опоздаем еще.
– Ну, пойдем, так пойдем, а этот? А черт с ним. В этом мире как будто бы еще никто не умирал. Подожди-ка здесь, сейчас сапоги тебе вынесу, или что я говорю, давай руку и в лодку залезай, а я ее уж как-нибудь с берега столкну. О ватнике помнишь?
До твоего ужо дозвонились, и люди наши тебя ждать обещались. Так что, все гладенько обернулось, хоть и в последний момент. Все путем…
Он посветил фонариком, показывая Ане местонахождение лодки. Дай-ка я тебя подсажу, что-то ты полнеешь на глазах. Про беременную слышала? Так ты теперь – вылитая она, жрешь, что ли, с горя? Вроде недавно виделись, и… Нужно будет Трепетовичу рассказать, может премию, какую выпишет, а? Что скажешь? – Захарыч рассмеялся.
– Давай, давай, только как бы, если у меня родить не получится, он тебя бы не заставил, – поддержала разговор Аня, из лодки Яков был ей уже не виден. А что, если перевозчик размозжил ему голову? А она оставила раненого без помощи совершенно одного? А если его обнаружит стража «Нави» и запрет в своем подвале?
Нет, Аня определенно не могла оставить Яшу погибать одного на берегу.
– Постой, Захарыч. – Аня оперлась о борт лодки и выскочила на берег еще до того, как перевозчик сдвинул с места лодку.
– Ты чё? Сдурела, что ли?
– Не могу я так. Человек все же, – она безвольно махнула рукой в сторону берега.
– Если наш человек, ничего с ним не сделается, садись, девка, в лодку, а коли с того берега, то к утру однозначно нашим будет, и даже перевозить его грешную душу мне не придется, сам пришел, и сам же здесь и помер. Все бы так.
Но Аня не слушала Константина Захарыча, а уже бежала к распростертому на песке телу.
– Вернись немедленно, дура! Тур прогорит!
Аня услышала, как за ее спиной
«Вот было бы здорово сейчас проснуться и оказаться дома. Будто бы никакой аварии не было, и я не умирала, – подумала она, и тут же лежащий до этого без движения Яков, точно чертик из табакерки, вскочил на ноги и, отпихнув Аню и шлепая по воде, бросился к лодке. Аня услышала отчаянный крик Захарыча, вероятно, тот отбивался от своего преследователя веслом. Раз, другой весло глухо столкнулось с телом, потом снова ударилось о воду. Захарыч рухнул с лодки в воду и тотчас с хлюпаньем и приглушенными проклятиями, оба мужика начали дубасить друг друга.
«К чему он его бьет – мертвому все равно ничего не сделается, а сам…» – мелькнуло в голове Ани, и тут же она бросилась к ним, намереваясь остановить драку.
В воде все еще копошились двое, точнее, Аня видела движущуюся человеческую кучу: руки, ноги, головы. Нет, если бы она сейчас бросилась на помощь Якову, возможно, она как раз и убила бы его собственными руками.
Поэтому Аня стояла на берегу, прикрывая ладонями рот, чтобы ненароком не закричать. Наконец бой закончился сам собой, перед Аней возникла шатающаяся фигура, с длинными свисающими сосульками волосами, с веслом в руках.
– И меня прибьешь? – забыв на мгновение, что убить ее не получится, прошептала Аня, но Яков услышал ее.
Отплевываясь и кашляя, он сел на берегу рядом с Аней, вода стекала с него ручьями, но Яков, казалось, ничего не замечал.
– Я все-таки убил его. Убил вашего Харона. Что же теперь?
– Харона, в смысле, Константина Захаровича, убить нельзя, он мертвый, – попыталась утешить его Аня, только теперь осознавая, что Захарыча рядом нет.
– Он не был мертвым. – Яша стащил с себя мокрое до нитки пальто, джемпер и начал выжимать его. – Завербован агентами «Нави» после смерти его семьи. Думаю, сами же и подстроили. Гады!
– Но он… он же считал себя умершим. Думал, что они живые, а он умер!
– Может, ему внушили, что он умер. Наверное, не так больно осознавать, что умер ты, а любимая женщина и дети остались живы. Приятнее осознавать, что продолжаешь работать, чтобы обеспечить семью. Впрочем, я в «Нави» не бывал и как они действуют в таких случаях не знаю.
– Не был мертвым! Не был, а ты его! – Аня скинула куртку и вошла по колено в воду. – Его еще можно спасти!
– Да фиг с ним. На «Навь» можно и дохлым работать. Он мне еще должен быть благодарен, от лишних проблем подлюку избавил. Теперь, глядишь, не постареет ни на день, супругу не разочарует. Смекаешь? В определенном смысле – мертвым получается выгоднее.
Холодная вода сразу же сковала Анино тело, заставляя выстукивать зубами дробь. Она попинала немного дно ногами, надеясь нащупать лежащего на дне Захарыча, потом согнулась и, опустив в ледяную воду руки по локоть, начала рыскать там в поисках тела.
Ничего не получилось.
С берега Яша, как ни в чем ни бывало, наблюдал за ее мытарствами.
– Хотя бы помог. Мужик называется. – зашипела на него Аня, трясясь всем телом и плача от сковавшей пальцы боли.
– Если я простужусь – заболею и умру, тебе же и твоему другу ничего не сделается.