Шрифт:
В прокат выходит долгожданный фильм Ренаты Литвиновой «Северный ветер», поставленный ею по собственной одноименной пьесе, которая при полных аншлагах идет в МХТ. Действие происходит
Мне кажется, у вашего фильма один главный недостаток – он слишком быстро заканчивается.
Вы понимаете, что ведь лучше недодать, чем передозировать. У меня был сначала метраж 2.45. Но я его срезала-срезала… и так дошла до двух часов. Это идеальная длина фильма, как у всех любимых моих картин. Вообще у меня сегодня – да и последнее время – нервный день, сейчас у меня идут репетиции моего большого спектакля «Звезда вашего периода». Самонадеянное название, конечно… но он про несгибаемую кинозвезду – в высшем смысле про служителя своей Музе – Кинематографу.
Прекрасное название! Вы срезали фильм до двух часов…
Я поставила себе такую задачу, чтобы не было энергетических провалов. Но я думаю, вдруг мы еще выпустим сериал?
У вас осталось столько материала?
У нас материала невероятного серий на пять-шесть. Вырезаны целые роли, которые не вошли в окончательный монтаж. Линия второй роли Светы Ходченковой, линия Максима Суханова. Есть роль Графа Романа, пожалуй, последняя роль перед судом, сыгранная Мишей Ефремовым, гонимого всеми ветрами. Также фильм отторгнул роль Почтальона в исполнении любимого артиста Виктора Вержбицкого – от него не осталось
Когда вы писали пьесу, то сразу знали, что будете ее ставить в театре и в кино?
Я вообще написала ее в стол. Собственно, как я всегда и делаю. Вот сейчас, правда, я ставлю «Звезду вашего периода» уже с замыслом, что сниму потом фильм. И опять он, кстати, будет не похож на спектакль, как наш «Северный ветер». А тогда, три года назад, я писала совершенно безнадежно, как настоящий литератор, страдая над бумагами, покинув Москву – в стол. Не надеясь ни на какую взаимность, тем более театральную, абсолютно.
Сильно пришлось переделывать «Северный ветер» для кино?
Я написала пьесу за месяц, но потом у нас были мучительные репетиции, мы шесть месяцев ее разрабатывали, разминали. Там столько всего ушло! Мне даже жалко иногда. Я же тексты свои никогда не берегу, они утрачиваются, расхристываются – эти листочки. А кино еще больше улетело от этих моих далеких текстов!
В театре у вас художником по костюмам был Гоша Рубчинский. Что изменилось в «Северном ветре» с приходом Демны Гвасалии?
Вообще все. Кардинально. В театре у нас не было практически декораций, не было бюджета и на костюмы также. Меня запустили, мне кажется, для эксперимента – Олег Табаков тогда стоял во главе театра, а Ольга Хенкина подала такую идею и в каком-то смысле открыла во мне «театральную жилу». Из-за ограничений малобюджетного эксперимента, которые очень часто будят, как известно, творческое воображение, у Гоши получился такой русский конструктивизм. А в случае с Демной – там была игра с цветом, с тканями и формами. Плюс у меня с ним такое странное, удивительное совпадение: что бы он ни сочинил, какое бы платье ни выпустил, это все просто безупречно идет мне. Мне кажется, что я теперь на всю жизнь приговорена носить только платья Демны, настолько он мне идет! В «Северном ветре» у нас есть 13-й лишний час, или 25-й, на который ты сильнее смерти,– и он придумал мне 13-метровый шлейф на красном платье. Я вот так вот сидела на каких-то примерках, и он говорит: «У тебя там 13-й час? Тогда у тебя будет шлейф 13 метров».
Конец ознакомительного фрагмента.