Вам — задание
Шрифт:
— Поехали, комдив собирает командиров полков и начальников разведок.
Они сели в потрепанный «виллис» и вскоре были в деревне, где размещался штаб дивизии. Оказалось, что накануне за линией обороны немцев неожиданно столкнулись две группы разведчиков, которые были переодеты в немецкую форму и принадлежали разным полкам. Завязалась перестрелка. Двое были убиты и трое ранены. Это было ЧП. Начальник разведки дивизии был наказан, и сейчас каждый полк получил указание направлять свою разведку только в полосу своих действий.
После
Ординарец, маленький юркий красноармеец, понимал Васильева с полуслова. Через несколько минут на столе оказались нарезанная большими кусками колбаса, вскрытые ножом банки с консервами, хлеб.
Васильев налил в граненые стаканы водку:
— Ну, давай, Алексей, за нашу победу!
Они выпили и начали закусывать. Вдруг Купрейчик вспомнил о письме: «Надо же быстрее дать ответ. Надя, наверное, часы считает, когда его получит, а я расселся, как в ресторане». Аппетит сразу же пропал, и Купрейчик начал искать предлог, как ему уйти. Правда, и у Васильева были дела. Они выпили еще по сто граммов, и тот, предупредив Купрейчика, чтобы он был готов к вечеру следующего дня идти на задание, отпустил его.
Купрейчик чуть ли не бегом направился к себе, где сразу же взялся за письмо. Писал долго, но когда окончил, то понял, что не написал даже половины того, что хотел. Постоял в раздумье и решил, что вечером напишет второе письмо. Сложил письмо в треугольник, протянул старшине и приказал немедленно отправить.
Все разведчики во взводе знали, что у командира нашлась жена. Бойцы радовались за Алексея, особенно «старички», которым были известны его переживания и неожиданные встречи с женой.
Гончар ответил «есть!», но прежде чем уйти, сказал:
— Командир, вас капитан Мухин спрашивал. В полк прибыло пополнение, он хочет с вами и нам людей подобрать.
Алексей, поправив на ремне кобуру с трофейным «вальтером», направился к Мухину.
Такая поспешность была вызвана тем, что в ходе последних боев взвод потерял почти половину людей, и Купрейчик уже давно требовал пополнения. И вот оно прибыло, теперь надо спешить, чтобы первому отобрать поопытнее солдат.
Вскоре Купрейчик и Мухин были в нескольких шагах от бойцов, стоявших на поляне в две шеренги. Шел небольшой дождь. Было сыро и прохладно. Бойцы, которые недавно совершили по раскисшей дороге многокилометровый марш, были грязными и угрюмо молчали.
Купрейчик молча рассматривал их. В основном молодые, недавно призванные, в неразношенных ботинках и новеньком обмундировании.
Но были здесь и фронтовики, прибывшие из госпиталей. Их можно было сразу же определить по поношенной, выгоревшей на солнце, по ладно сидевшей форме.
Невдалеке стояла группа офицеров. Это были представители батальонов и служб полка. Но было уж так заведено: первым отбирает себе пополнение
Купрейчик не торопясь прошел мимо строя, повернулся и вернулся на середину:
— Кто ранее служил в разведке, три шага вперед!
Из второй шеренги вышел лет двадцати пяти боец. Он четко и громко доложил:
— Сержант Рожнов, прибыл после ранения из госпиталя.
Среднего роста, крепко сбитый, с прямым смелым взглядом черных глаз. Много раз стиранная и штопанная гимнастерка сидела ладно, на ногах невесть как добытые яловые сапоги. На груди — медаль «За отвагу».
«Чувствуется свой браток», — подумал одобрительно Купрейчик и обратился к строю:
— Кто еще служил в разведке?
Люди молчали. Тогда старший лейтенант задал новый вопрос:
— Кто хочет служить в разведке, три шага вперед!
Шеренги не шелохнулись.
— Что, нет желающих? Страшно? — улыбнулся Купрейчик.
— А что нас там ждет? — спросил кто-то из бойцов.
— На войне всех нас ждет одно и то же — бой, — ответил старший лейтенант и, понимая, что людей надо чем-то завлечь, добавил: — Но в разведке служба особая, поэтому и условия особые: харчи получше, паек — особый, в любую погоду, даже в такой дождь, — сто граммов.
— А как насчет биографии? — спросил все тот же голос.
Алексей наконец увидел того, кто задавал вопросы. Это был боец в потертом обмундировании. «Ага, значит, фронтовик». Старший лейтенант подошел поближе и только после этого ответил:
— Биографию мы себе пишем здесь, на фронте. И кто ее как напишет, так всю жизнь и читать будут.
— Но я в том смысле... — смутился боец, — после штрафной роты берете людей к себе?
— Вы что, прямо со штрафной роты сюда прибыли?
— Так точно... вернее, из штрафной в госпиталь прибыл, а оттуда — сюда.
— Ранены были?
— Да, в правое плечо.
— За что в штрафную роту попали?
Боец замялся и чуть внятно, понизив голос, пробормотал:
— На гражданке пошухарил малость, по молодости украл кое-что.
— Ну и что же ты украл? — спросил Купрейчик, а сам подумал: «Возьми такого, а он к немцам убежит».
— Мешок овса... ну и коня в придачу.
В строю грохнул хохот.
И Купрейчик неожиданно для себя решился. Он, улыбаясь, сказал:
— Ладно, беру в разведку. Но, на всякий случай, предупреждаю, до войны я был оперуполномоченным уголовного розыска.
И опять грохнул хохот. Смеялись и те, кто стоял в строю, и офицеры, дожидавшиеся своей очереди, и Мухин. Из второй шеренги вышел молодой, лет двадцати двух, боец и сказал, что он бывший работник милиции и хочет пойти в разведку.
После этого дело пошло веселее, многие были согласны пойти служить в разведку. Купрейчик и Мухин отобрали десять человек и сразу же повели их в расположение взвода.
Не теряя времени, Купрейчик начал ближе знакомиться с прибывшими. Первым к себе в блиндаж пригласил «штрафника».