Вамфири
Шрифт:
— Что же здесь все-таки произошло?
Только сейчас Кракович обратил внимание на то, что глаза сержанта словно остекленели, и вспомнил, что тот помогал грузить в машину ужасные останки.
— Никогда не задавайте подобных вопросов. Пока вы будете работать здесь — а, возможно, вам придется провести здесь достаточно времени, — лучше вообще никаких вопросов не задавать. Просто делайте то, что вам скажут.
Они погрузили канистры с бензином в кузов грузовика и направились к поросшему лесом болотистому участку территории особняка. Несмотря
— Все, достаточно.
Они вышли, достали из кузова канистры с бензином, и, все еще продолжая протестовать, сержант помог Краковичу облить машину изнутри и снаружи авиационным топливом. После того как они закончили, Кракович спросил:
— Вы хотите забрать что-нибудь из кабины?
— Товарищ... — разволновался Гульхаров, — товарищ... э-э-э... Феликс, вы не можете это сделать. Мы не должны так поступать. Меня отдадут под трибунал, расстреляют! Когда я вернусь в казарму, они...
— Вы женаты? — Кракович лил бензин на землю, проводя им по снегу узкую полоску от грузовика до растущих в отдалении деревьев и дальше вглубь лесочка.
— Холост.
— Я тоже. Это хорошо! Ну что ж, вы не вернетесь в казармы, Сергей. Начиная с этого момента вы работаете на меня.
— Но...
— Никаких «но». Это приказ генерального секретаря. Вам следует гордиться этим.
— Но мои командиры — майор и полковник, они...
— Поверьте мне, — перебил его Кракович, — они еще будут гордиться вами. Вы курите, Сергей? — Он похлопал по карманам своего далеко уже не белого халата, нашел сигареты.
— Да, балуюсь иногда.
Кракович предложил ему сигарету, взял сам.
— Я, кажется, забыл спички.
— Но я...
— Спички! — повторил Кракович, протягивая руку. Гульхаров подчинился и полез в глубокий карман. Если Кракович сошел с ума, это в конец концов выяснится. Тогда его изолируют, а сержант Сергей Гульхаров будет полностью оправдан. И конечно, он всегда сможет сказать, что этот сумасшедший набросился на него. В таком случае, если Кракович действительно псих, то его, сержанта, назовут героем. Он приготовился к прыжку.
Кракович почувствовал надвигающуюся опасность секундой раньше. Он обладал даром предвидения, предчувствия. В подобных ситуациях он был ничуть не хуже телепатов — Кракович почти физически ощутил, как напряглись мышцы сержанта.
— Если вы сделаете это, — быстро, глядя прямо в глаза Сергею, и при этом вполне откровенно сказал он, — тогда вас и в самом деле отдадут под трибунал!
Гульхаров закусил губу, несколько раз сжал и разжал кулаки и отступил с тропинки.
— Так что? — спокойно спросил Кракович. — Ты думаешь, что я упомянул о генеральном секретаре просто так?
Сержант вытащил коробок спичек и протянул его Краковичу. Отойдя подальше от бензинового следа, они закурили,
Голубоватый, почти невидимый огонь побежал в направлении грузовика, стоявшего метрах в тридцати от них. Снег вокруг огненной дорожки сразу же растаял, и тут же грузовик вспыхнул ослепительным столбом голубого огня.
Мужчины попятились, а пламя вздымалось все выше и выше. Они слышали, как трещит, шипит и лопается ужасный груз, лежавший в кузове, — трупы горели великолепно. «Возвращайтесь туда, откуда вы пришли, — подумал про себя Кракович. — Больше никто и никогда не сможет вас побеспокоить».
— Пошли, — вслух обратился он к сержанту. — Нужно уходить, пока не взорвался бензобак.
Они неуклюже побежали по глубокому снегу обратно к особняку, К счастью, прежде чем рванул бензобак, они успели скрыться за зданием. К тому времени от грузовика остался лишь пылающий остов. Услышав взрыв, от которого содрогнулась земля, они оглянулись. Кабина, колеса, части кузова разлетелись во все стороны, горящие клочья падали на снег, столб огня и дыма поднялся выше деревьев. Все было кончено...
Кракович разговаривал по телефону с посредником. Анонимный голос, казалось, не проявлял никакого интереса к разговору и в то же время звучал очень четко и был остр, как бритва, когда требовал подробную информацию. В заключение Кракович сказал:
— Кстати, у меня теперь новый помощник — сержант Сергей Гульхаров из транспортно-хозяйственной части, расквартированной в Серпухове. Я пока оставил его здесь. Не могли бы вы сделать так, чтобы он служил здесь постоянно? Он молод и силен, и у меня для него много работы.
— Да, это вполне возможно, — послышался в трубке холодный четкий голос. — Вы говорите, он будет у вас разнорабочим?
— И заодно моим телохранителем, — ответил Кракович. — Я не слишком-то силен физически.
— Очень хорошо. Я узнаю, можно ли его направить на курсы военных охранников. Ему следует также научиться хорошо пользоваться оружием, если он еще недостаточно подготовлен. Мы, конечно же, можем поступить проще и найти профессионала...
— Нет, — твердо настаивал на своем Кракович, — никаких профессионалов. Этот вполне подойдет. Он неиспорчен, и мне это нравится. Он вносит освежающую струю.
— Кракович, — вновь зазвучал голос на другом конце провода, — мне необходимо знать... Вы гомосексуалист?
— Конечно же нет! А... понимаю... Нет, не в этом дело. Мне он действительно нужен, он еще совсем мальчик, веселый, жизнерадостный. Я здесь совершенно один и очень нуждаюсь в его обществе. Если бы вы сами оказались здесь, вы бы меня поняли.
— Да-да, мне говорили, что вам пришлось многое испытать. Хорошо, положитесь на меня.
— Спасибо, — сказал Кракович и повесил трубку. На Гульхарова разговор произвел большое впечатление.