Вампир демону не эльф
Шрифт:
Среди эльфов, которых осталось чуть больше сотни, серьезно раненных было мало, и выжившие лечили своих сами. Благо это они умели. Гномы тоже от людской помощи отказались – народец крепкий, закаленный, без особых сантиментов, за один шанс из тысячи они не цеплялись. Кого подлатать могли – латали, а тех, кто доживал последние часы, уложили рядком и благословили на путь в Чертоги. Несколько коротышек из числа командиров стерегли взятых в плен бойцов враждебного клана с далеко идущими намерениями слупить с рода Торн выкуп пожирнее. И в излишней меркантильности гномов упрекнуть
Вампиры обосновались глубоко под землей в холодном винном погребе – рассвет немертвых радовал постольку-поскольку. Уцелело их едва ли больше полусотни. Лемарн погиб. Барон Фархий был серьезно ранен. От соратников тина Манрике осталось жалких две дюжины бойцов во главе с Урсо. Пострадавших на равнине было много, но помощь врачевателей им не требовалась – серебро да эльфийская сталь выживших успешно миновали, а с остальным организм немертвого потихоньку справится сам. Вампиры сидели у стен, прямо на полу, и дремали, привалившись плечами друг к другу. И только одного среди них не было – тина Сангра-и-Микелта, графа де Хэнедоара…
В большой комнате без окон, на стенах которой парили распахнувшие крылья нарисованные драконы, было тихо. Только потрескивали фитили свечей, да глухо булькала вода в широкой плошке, куда раз за разом опускался тряпичный компресс. Возле узкой кровати сидели трое: вампир, демон и эльф. Они молча смотрели на лежащее поверх шелкового одеяла неподвижное тело Алэры, над которым колдовала больше похожая на тень беловолосая женщина в грязном балахоне. Бесшумно сыпался песок в часах. Время шло, а лучше эльфийке не становилось. Правда, не становилось и хуже, но это почему-то совсем никого не радовало.
Айша снова опустила кусок ткани в плошку, добавила в воду несколько капель из почти опустевшей бутылочки, чуть отжала компресс, обернула его вокруг почерневшей до самого плеча руки. Покачала головой. И, шепнув: «Нужно еще, я сейчас…» – выскользнула за дверь. Остальные даже не пошевелились. Только мрачное лицо демона, сидевшего у изголовья, потемнело еще больше. Вампир с опаленными на виске волосами отвернулся. Эльф, вернее, эльфийка с перевязанной головой коснулась черных, словно обугленных, пальцев дочери и, прижав руку к задрожавшим губам, выскочила в коридор следом за Айшей. Какой бы несгибаемой ни была глава рода Альруин, но смотреть на то, как уходит в Чертоги Влюбленных ее единственная и любимая дочь, она была не в силах. Гулко хлопнула дверь, и в комнате вновь стало тихо – даже еще тише, чем было. Граф де Хэнедоара с трудом шевельнул губами:
– Может, позвать вашего шамана?
– Он уже приходил, – глухо откликнулась Мэрта. – Еще до тебя. Сказал, что ничего не может сделать. Яд не наш.
– Да… – пробормотал высший, избегая смотреть на руку жены. – Не наш…
Голос его дрогнул. Демоница тряхнула головой:
– Если вздумаешь рыдать – предупреди! Терпеть не могу соплей.
– И это мне говорит женщина? – вяло усмехнулся тин Иштван.
Мэрта поморщилась:
– Я не женщина. Я демон. Соберись! Предсказательница говорит, что шансы
Вампир горько хмыкнул и вновь отвернулся. Последний уруз Улья смерила его взглядом, в котором пренебрежение мешалось с состраданием, и протянула руку к неподвижному телу эльфийки. Коснулась когтями пальцев второй руки, той, что не пострадала от отравленной иглы, и вздохнула. Мэрте очень хотелось верить, что все обойдется.
– Воином стать нельзя, – услышал граф де Хэнедоара негромкий, чуть рычащий шепот, – воином можно только родиться… Не важно, какой он крови и какой расы. Если он воин, будет сражаться – до самого конца. За то, во что верит, за тех, кого любит… И пламя его души не погаснет во тьме, оно осветит путь тем, кто шагает следом, и утешит тех, кто остался хранить его память…
Слова демоницы впивались ножами в сердце. «Замолчи!» – хотел крикнуть вампир, но не успел. Пушистые ресницы лежащей без движения эльфийки дрогнули, глаза медленно раскрылись. И не верящий своему счастью граф услышал тихое, как шелест:
– Прости…
Он уже открыл рот, чтобы самому попросить у нее прощения, но понял, что Алэра обращалась не к нему. Графиня жадно глотнула воздуха и прошептала еще тише, глядя на Мэрту:
– Я думала, демонам нет хода в Чертоги… Вы ведь не верите во Влюбленных…
– Мы верим в себя, – улыбнулась демоница. – И в тех, кто прикрывает нашу спину. Иногда мне кажется, что это одно и то же.
Глаза Алэры наполнились слезами.
– Прости… ты погибла из-за меня…
– Я? – вздернула брови Мэрта. – Погибла? Да как бы не так!
– Но… но ты же – здесь?..
– Здесь, – уверенно кивнула демоница. – И ты здесь. Все мы здесь! А ТУДА отправился тот, кто задолжал смерти куда больше нашего!.. За что извиняешься? Если б не ты, Пламя Улья уже приняло бы мою душу – и не только мою!
– Я… не понимаю… ты и тот демон с трезубцем… я видела, хотела его иглой… а потом на стене… нельзя выбирать между теми, кого любишь…
Она обессиленно умолкла. Граф застыл на своем стуле каменным изваянием. Демоница задумчиво наморщила лоб. Посмотрела в бледное лицо подруги, перевела взгляд на тина Иштвана, чуть склонила голову набок… И, нависнув над подушкой, отрезала:
– Можно! Если действительно любишь – можно. Мне не за что тебя прощать: будь там, на стене, мой сын, я поступила бы так же… Но кое-что ты мне все-таки задолжала, глупый эльф!..
Графиня взглянула в ее глаза и увидела, что в их глубине пляшут смешинки.
– Что?..
– Жизнь, – ухмыльнулась демоница. – Свою жизнь. Я столько лет ждала этой минуты, а ты собралась испортить мне победу похоронами? Лежит колодой, еле дышит! В такой-то день!..
Губы эльфийки тронула слабая улыбка.
– Уже день… – прошептала она, медленно обводя комнату взглядом в поисках окна. Но вместо него увидела мужа. – Иштван?
Его сиятельство, у которого в голове теснился целый батальон пылких клятв, признаний и извинений, вместо ответа только вымученно кивнул. Мэрта, оценив выражение его лица, добродушно хмыкнула. А потом, поднявшись, тихонько скользнула к двери.