Вампир демону не эльф
Шрифт:
Вот, например, на днях никакого компромисса и не наблюдалось! Глэн, псы его забери, приперся в компании своих друзей – оболтусы оболтусами, прости, Снег! И ладно бы пришли, тихо посидели, поговорили. Так нет! Этот наемник недоделанный, Тофр который, все силушку свою показывал. И ладно бы по делу, ан нет, дурью маялся. Итог: пять согнутых вилок, семь ложек, две кочерги, шесть сломанных ножей и один погнутый котел. (Как? Ну как можно было котел погнуть? Головой он в него, что ли, бился?) А этот, который под умного косит? Бад… Бадри… Зануда, короче. Два часа читал лекцию о вреде алкоголя, распивая этот самый алкоголь. Причем не мальвазию или благородный коньяк, а самопальное дешевое пойло! И где только нашел? В ближайшей таверне такого не подают, уж это Кара точно знала – хозяйка заведения значилась у нее в подругах.
Вообще, знакомство с друзьями мужа – отдельная песня, которую и хотелось бы забыть, но не получится: во-первых, такое не забывается, во-вторых, в призыватели с плохой памятью не берут. Дело было не в первый день после «свадьбы» и даже не во второй, а только после того, как стихла буря вокруг женитьбы Тофра. Ведь обряд над ним и его невестой не был совершен на самом деле. В первую брачную ночь новоиспеченный супруг был мертвецки пьян, в первое брачное утро маялся похмельем. К слову: похмельем маялись все участники свадебного процесса и невеста тоже. Все, кроме Кары, которая попала в сей дурдом абсолютно трезвой и отнюдь не по своей воле. Вечер того же дня был ознаменован пожаром в таверне, где проходило сие серьезное мероприятие, – Каре это поименовали «свадебными посиделками». На следующий день, не дождавшись исполнения супружеских обязанностей, невеста осознала, что исполнять-то их и некому. После такого невеста (Кара так и не запомнила ее имя) собрала свои вещи и вернулась в отчий дом, а Тофр… «Бедняга» Тофр запил. Не сказать, что Глэн его полностью в этом поддержал, но норму алкогольную все-таки перебрал. И лишь когда все рыдания утихли (кто сказал, что мужчины не плачут? коты не плачут, а эти…), похмелье прошло, Глэн собрал друзей и торжественно (ну, это ему так казалось) представил свою жену, то бишь Кару. Что тут началось!.. Савариш то терял сознание, то рыдал, перемежая обмороки и рыдания иканием. Тофр ревел раненым медведем: «Почему это Глэну всегда везет?», – а Бад… Бадри… короче – Зануда сперва ошалело хлопал глазами, а потом закатил длиною в час нотацию на тему: «Много пить – плохо». Так снежную призывательницу еще ни разу не встречали. И она все стерпела, а что хвост змеей бился, так под местными юбками и незаметно.
Однако ж, возвращаясь к недавней пьянке: после всего этого Кара даже скандал не закатила! Да еще собственноручно лечебный отвар мужу приготовила. Глэн не оценил сей подвиг, даже от лекарства отказывался. Но от снежной призывательницы еще никто не уходил, не зря ее хвоста опасались даже бывалые вояки.
Решительный стук в дверь прервал печально-возмущенные размышления Кары. И нельзя сказать, что кошка была искренне рада визитеру.
– Доброго дня, госпожа Кара! – зычный голос соседки-гномы заставил в страхе дребезжать оконные стекла.
– И вам доброго, почтенная Фру, – ответила кошка, с тоскливым вздохом направляясь в прихожую.
Явление «подруги» – да-да, той самой владелицы таверны – не значилось в делах на сегодня. Но не выгонять же почтенную гному? Во-первых, это неприлично. Во-вторых, ссориться с хозяйкой таверны – себе дороже. В-третьих… а вот «в-третьих» самое приятное: госпожа Фру никогда не приходила в гости с пустыми руками, а в последнее время зачастила с чем-нибудь сладеньким.
– Да какой же он добрый, если тин Мряу с утра пораньше по делам убежал и даже не взглянул на десерт! А я до рассвета встала, чтобы меренги испечь! – захлюпала носом гостья.
М-да, не ценит тин Мряу своего счастья: встать до рассвета, когда спать ложишься далеко за полночь, только чтобы порадовать мужа, – это ли не подвиг?
– Совсем-совсем не взглянул? – сочувствующе поинтересовалась Кара.
– Уже третий день на сладкое не смотрит, – поделилась «бедой» гостья. – Да вы кушайте, кушайте, а то такая худенькая…
Кара кушала, не стеснялась. Откровенно говоря,
Надо отдать должное мужу: когда до замутненного выпитым накануне мозга дошло, что Кара – не привидение и исчезать не собирается, мало того, является законной супругой владельца замутненного мозга, он, то есть мозг, а может, и хозяин, всерьез озадачился исполнением супружеских обязанностей. Во-первых, снимаемая им комната была отвергнута как недостойная семьи. Удивительное дело, но подходящий дом (двухэтажный, хотя на каждом этаже лишь по паре комнат да кухонька – небольшая, зато своя!) был найден всего за пару часов. Во-вторых, Глэн считал, что именно он должен обеспечивать семью. Откровенно говоря, Каре-и-Наис такая точка зрения была глубоко симпатична. Правда, отрицательным моментом стали частые отлучки сивиана: за дальние дороги курьерам все-таки больше платят. Вот и получилось так, что кошка если и не сдружилась со всеми соседями, то приятельствовала со многими.
– Уж что я только не пекла! – продолжала изливать свое «горе» соседка. – И баклаву, и харису, и бурму – это только из ненашенских сладостей. А пирогов обычных – без меры!
Кошка, состроив сочувствующее выражение лица, кивала и продолжала размышлять о чем-то своем. Вообще при храме в Найрабе был специальный служитель, который выслушивал все непонятности и проблемы. Его так и именовали – Слушатель. Не сказать, что Каре к нему необходимо было ходить, разве что поведать о сундучках, ларцах да шкатулках. Ах, какие прелестные вещицы иногда привозили из-за гор: с гравировками, резные деревянные, с серебряной зернью, с филигранью, инкрустацией перламутром и жемчугом, рубинами и аметистами… Ох, об этом Кара-и-Наис могла говорить часами. Так вот, уважаемый Слушатель по какой-то причине считал Кару своей преемницей. Да-да, он об этом открыто заявлял даже на общехрамовых сборах. С чего бы это? Ну, подумаешь, выслушала пару-тройку раз соплеменников, так это еще не повод тащить ее в Слушатели! Ей, между прочим, и в снежных призывательницах неплохо. Было, пока Глэн обряд не провел. Но не будем о грустном. Тем более судя по звуковому ряду, скоро почтенной Фру понадобится ответ, а не простое согласное угуканье.
– И как мне быть? – активно всхлипывая, вопросила гнома.
– Почтенная Фру, а скажите-ка мне: с чего вы вдруг решили кормить мужа сладким? – пошла на хитрость Кара: ну не признаваться же, что не слушала печальный монолог?!
– Ну так… я же… вот… – отчего-то засмущалась хозяйка таверны.
– Да-да, я внимательно слушаю! – Кошка изобразила интерес.
– Ах, мне, право, неудобно, – продолжала смущаться гнома.
Кара могла бы сказать, что именно бывает неудобно, но от нее таких фраз явно не ждали.
– И все же.
– Я… ну… понимаете…
После продолжительных метаний Фру все-таки выдала, что в супружеской жизни с почтенным тин Мряу не все так гладко, как хотелось бы. Вот гнома и решила посоветоваться со знающими. И все бы ничего, но к «знающим» она отнесла девиц наилегчайшего поведения. Ну, в чем-то она была права, ведь не зря испокон веков к шлюхам мужики ходят. Вот только почтенная Мила, дабы не подрывать свой авторитет, обратилась не к одной из девиц, а к травнице, к которой оные частенько заглядывают. Нет, госпожа Фру не будет говорить милой Каре, зачем они туда ходят, ей, приличной даме, такое ни к чему знать. Так вот эта травница и заявила, что семейных мужчин на клубничку тянет.
– Я сперва клубничный крем приготовила. Но сами посудите, крем отдельно от торта или пирожных – что-то не то. Вот и торт специально испекла. Потом пироги с клубничным вареньем. Слойки еще были, – старательно припоминала гнома. – Первое время супруг понемногу ел, а потом у него сыпь пошла. Лекарь осмотрел и заявил, что это аллергия, наверное, на клубнику, – тяжко вздохнула Фру. – Вот я и подумала: ну какая разница – клубника, малина, все ведь сладкое!
Кара усердно сдерживала смех. Конечно, местный язык кошке не был родным, понимала она его исключительно благодаря магическому воздействию проведенного Глэном обряда. Однако даже в этой ситуации она сообразила, что не о той клубнике говорила травница, совсем не о той. Но как сказать об этом гноме?