Вампир из Назарета
Шрифт:
– Я подброшу тебя до дома. Только заберу пиджак из своего кабинета. Встретимся у моей машины.
Виктор проводил своего друга взглядом. Сейчас он находился в полной растерянности, сам не понимая почему. Неважно, был ли незнакомец реальным или нет, некоторые из его слов звучали очень правдиво. Однако теперь здесь, посреди пустого тёмного полицейского участка, они не имели никакого значения. Как и всё остальное. Ничего
Детектив снял с вешалки свой старый бежевый плащ. Будто в последний раз обвёл взглядом кабинет и отправился прочь, плотно закрыв за собой дверь.
***
Свет в камерах больше не горел, здесь царил мрак. Почти слепой старик сидел на койке в полной темноте. Его сегодняшний ужин так и остался нетронутым. Со стороны могло показаться, что перед уходом все забыли про последнего постояльца полицейского участка. Но он знал, что один человек в этом мире никогда про него не забудет. Старик слышал его приближающиеся шаги.
Человек в чёрном подошёл к его камере и открыл незапертую решётку.
– Ты явился, – сказал ему старик. – Значит, их время подходит к концу. Но присядь, поговори со мной. Нажать на курок всегда успеешь.
Человек подошёл к его койке и сел на пол, прижавшись спиной к стене.
– Расскажи мне, – попросил старик, – что ты видел, пока ходил по этому миру.
– То же самое, что и в первый раз.
– Значит, всё было впустую.
– Похоже на то.
Старик тяжело вздохнул. Он прожил на этом свете столько лет, сколько было не суждено ни одному смертному. И всё это время его не покидала надежда, что некоторые ошибки ещё можно исправить. Но в таком случае эта встреча никогда бы не состоялась. Теперь пришла пора отпустить эту глупую надежду.
– Мой отец считал, что это он породил жестокое человечество, – сказал старик. – Но это сделал я. Я совершил ошибку.
– Не ты первым поставил своё желание выше всего остального. И не ты последним.
– Дети рождаются, чтобы искупать грехи своих родителей, а не приумножать их. Ты, друг мой, яркий тому пример.
– Я теперь лишь выполняю возложенную на меня миссию.
– Да, да. «Со смертью первого рождённого начнётся закат человечества». Я знал, что мы с тобой встретимся с того самого момента, как впервые прозвучали эти слова. Но не думал, что это произойдёт в сырой тёмной камере, в никому не известном городе.
Старик закашлялся и, сделав
– Теперь я даже рад, что ты пришёл. Потому что я устал. Устал бесцельно скитаться и смотреть, как человечество беспрестанно душит себя, словно осознавая свою несостоятельность. Разве твоё сердце не сжимается, когда ты смотришь на это?
– Не стоит жалеть их за то, что из множества путей они выбрали единственный неверный. А то, что я чувствую, уже давно никого не волнует. Даже меня самого.
– Такова наша доля. Вечная жизнь ожесточает душу, даже такую чистую, как твоя.
– А ты, старик, с годами наоборот размяк.
– У меня было достаточно времени, чтобы переосмыслить то, что я наделал. К сожалению, не все в этом мире способны на это. Тем не менее, я не заслуживаю прощения, так же как и они.
Старик с трудом поднялся на ноги. После целого дня сидения на койке его ноги ослабли.
– И теперь, – сказал он, – пора всем нам понести заслуженное наказание.
Сделав пару осторожных шагов вперёд, старик опёрся рукой о стену и опустился на колени.
– Мне бы очень хотелось в последний раз увидеть лучи восходящего солнца. Но я уже очень давно блуждаю в потёмках, другой мой, – по его морщинистому лицу покатилась одинокая слеза. – Так что давай, делай, что должен. Хватит нам с этим тянуть.
Человек в чёрном поднялся с пола и достал из-за пояса револьвер.
– Ты уверен, что готов к этому? – спросил он.
– Да, – ответил старик. – Я был готов к этому всю свою длинную жизнь.
Человек подошёл к нему вплотную, приставив дуло оружия к его сморщенному лбу.
– Пришло твоё время встретить свою кару, Каин, сын Адама. И человечество узрит свой конец.
– Да, другой мой. Пора, – старик закрыл глаза. – Теперь ты испей их крови…
С характерным щелчком человек взвёл курок.
– … как они когда-то испили твою.
В пустом здании полицейского департамента раздался выстрел. Только никто его не слышал. Потому что никого не волновала судьба никому ненужного бездомного старика.
Looked down on Son ov God, snuffed in vain
(Behemoth – Blow your trumpets, Gabriel)