Вампир не желает жениться!
Шрифт:
Матушка вампира, напомнив, что ужин подадут через час, направилась переодеваться, а профессор в сопровождении дворецкого с аквариумом и самки выусня пошел в комнаты, обычно занимаемые им в родительском доме.
Кронову вполне хватило времени освежиться и переодеться к ужину. Но из-за того, что Карп категорически потребовал отполировать его чешую, чтобы произвести впечатление, профессор чуть задержался.
Неся аквариум со сверкающей золотом важной рыбкой, в малую столовую он пришел последним. Малая столовая, в которой по традиции собирались на трапезу, когда в доме была только родня или не больше
Вся семья уже собралась за прямоугольным столом, накрытым белоснежной скатертью, и пара неживых слуг – скелеты, умело обтянутые кожей и набитые таксидермистом, – ловко расставляла на столе закуски.
– Добрый вечер, – чуть склонил голову профессор, приветствуя семью, и, пройдя к своему месту слева от отца, поставил рядом с приборами аквариум с карасем.
– Внучек, это такая мода, что ли, живую рыбу к столу таскать? – тут же поинтересовалась пухленькая пожилая леди с проблесками седины в темных волосах и в круглых очках на тонком чуть длинноватом носе. – Она же не чищенная и даже не потрошеная! Или это модно, как домашняя скотинка? – Сидевшая рядом с внуком Джеральдина Франциевна с интересом разглядывала отчаянно хлопающего губами Карпа, потерявшего от возмущения дар речи.
Кронов, закладывая за ворот только что взятую со стола салфетку, открыл рот, чтобы представить карася и разрешить это недоразумение, но не успел. За так понравившегося ей гостя вступилась сама хозяйка дома.
– Мама! – возмутилась мадам Леокадия. – Это гость! Карп Поликарпович! Уникальное, созданное фейской магией разумное существо! Единственное в мире. Он очень культурный. – Она ласково улыбнулась надувшейся обиженной рыбке. – Простите мою маму, Карп Поликарпович, просто с такими уникальными созданиями она еще не сталкивалась. Она мало путешествует.
– Ничего подобного, – запальчиво ответила ей бабулька, намазывая на кусочек тоста паштет. Карась в аквариуме сглотнул слюну, наблюдая, как она со смаком куснула получившийся аппетитный бутерброд. – И к тому же раз он такой единственный в мире, то не только я была не в курсе! – Ее пышная грудь под слоем рюшей и воланов колыхалась от возмущения.
Пожилая леди любила богатство во всем, и ее желтое платье изобиловало разными деталями. На пухлых ручках блестели кольца и браслеты, а нитка жемчуга в несколько рядов на шее казалась настолько увесистой, что непонятно было, как ее владелица до сих пор сидит прямо.
Сидящая за столом напротив хозяина пожилая леди в черном презрительно фыркнула, и две бабули обменялись колкими взглядами. Отец вампира и его мать, вторая бабушка Кронова, были как два темных пятна в этой светлой, в теплых оттенках столовой. Сколько помнил Генрих Викторианович, его отец всегда носил фамильные
Вздохнув, Кронов приподнял брови, наблюдая это вечное противостояние, и покосился на карася, который, все еще изображая обиду, молчал и жадно пялился на тарелки с едой. Зато матушка профессора продолжала щебетать в попытке донести до сидящих за столом информацию об уникальности, эрудиции и галантности чешуйчатого прохиндея.
Неживой слуга в старомодном седом парике поставил перед вампиром фазолийский салат. Все слуги в доме носили униформу – коричневые брюки с рубашкой и бежевые жилеты с гербом дома, вышитым на нагрудном кармане.
Глава семьи, Викториан Арейнович Кронов, краем глаза следивший за присутствующими и с равнодушным видом прислушивающийся к женской перепалке, тоже уже приступил к еде. Поэтому профессор, недолго думая, отдал должное любимому с детства салату и положил себе изрядную порцию, чтобы не участвовать в разговоре.
– По-видимому, нормальные гости уже начали обходить ваш дом стороной? – все же не выдержав, съязвила худая, как жердь, мадам Беллатрисса. – Из-за вашего воспитания у мальчика вместо нормального круга общения живая рыба!
Одетая в черное с серебром платье фамильных цветов рода Кроновых, еще больше подчеркивающее ее худобу, она неодобрительно смотрела на высказывающихся дам. Перед ней стояла серебряная тарелочка с водянистой кашей, которую она ела, цепляя на ложечку по чуть-чуть. Беллатрисса Вергильевна в пику Джеральдине Франциевне считала, что лишь умеренность – признак настоящей леди с хорошей родословной. Конечно, платье на мадам было из очень дорогой ткани – хайрехсильского шелка, который считался защитным артефактом. Но фасон был максимально простым, с тоненьким кантиком серебра по рукавам и горловине. У горловины Беллатрисса носила крупную брошь из фамильных драгоценностей, выполненную в виде ромба из рубинов и бриллиантов. Лицо ее, овал которого подчеркивал тугой пучок из платиново-седых волос, сохранило следы былой красоты.
Вторая бабушка Генриха Викториановича свою невестку и ее мать не любила, считая, что сын совершил мезальянс, взяв в жены слабенькую бытовичку без некромантских корней, не достаточно знатную и богатую, как ей бы хотелось.
– Мама, в моем доме бывают те гости, которых я желаю принимать, – поднял на нее глаза Кронов-старший, видя, как вскинулись жена и теща. – Если Генрих привез из академии говорящую рыбу, значит, ему это нужно. – Ему было проще чуть осадить язвительность матери, чем потом сутками выслушивать претензии жены.
Пожилая дама чуть заметно скривилась и продолжила есть свою кашу, даже с виду казавшуюся страшно невкусной.
На какое-то время в столовой повисло молчание. Лишь звуки приборов, бокалов и команды слугам передать то или иное блюдо нарушали тишину. Голодный и обиженный, что про него все забыли, карась залег на дно и, провожая какой-нибудь лакомый кусок в чей-то жующий рот, сердито думал: «Вот помру с голоду во цвете лет и всплыву кверху пузом, то-то аппетит испорчу! Побегают они у меня! Уморили гостя и имущество академии, изверги».