Вампир в Академии магии, или поцелуй меня, любимый!
Шрифт:
— Джонас, срочно переправь Селия к лекарю, я открою тебе портал…
Меня колотило, когда нас накрыло холодом портального перехода. Я неосознанно опустила голову на грудь Лиррэя и закрыла глаза.
Боже, когда же закончится этот мой персональный ад?
Глава 20. Перемирие. Безумная неожиданность…
Селена
Я не потеряла сознание только потому, что этого страшно боялась. Ведь тогда меня очень
Джонас снова нес меня на руках, что могло бы показаться неловким в другой ситуации, но сейчас мне было не до смущений: рука адски болела, вызывая непроизвольные стоны.
Но на полпути в лекарское крыло я ощутила, что в меня закономерно начинает вливаться энергия Джонаса, и боль начала удивительным образом затихать.
В итоге, когда мы добрались к лекарше Джине, я уже вполне адекватно могла мыслить и даже не стонала.
Джонас, вопреки ожиданиям, на койку положил меня аккуратно, но в лицо так и не взглянул.
Лекарша стремительно осмотрела руку и принялась быстро смазывать обожженную кожу вязкой мазью.
— Что случилось? — вдруг весьма эмоционально воскликнула она, не поворачиваясь к Джонасу. — У мальчика в одном месте ожог почти до кости! Мне нужно знать, последствия чего я сейчас лечу!
Я, наверное, побледнела, потому что Джонас вдруг бросил на меня обеспокоенный взгляд.
— Он оттолкнул ладонью мощное боевое плетение… — ответил Лиррэй, а Джина нахмурилась. Она стремительно достала из чемоданчика какую-то металлическую коробочку, извлекла из нее серый порошок и, наклонившись ко мне, прошептала:
— Малыш, сейчас будет больно, но ты потерпи, ладно? Это очень эффективное средство против магических ожогов. Оно восстановит твою руку в два счета. Потерпишь?
Я испуганно сглотнула, но утвердительно кивнула.
— Джонас! — крикнула Джина, — сядь возле Селия и попытайся влить в него немного своей магии. Ты же умеешь это делать?
Парень кивнул и присел около меня на корточки. Джина схватила его руку и заставила его положить свою ладонь мне… на грудь.
Выбранное лекаршей место меня испугало, и я вместо того, чтобы настроиться на боль, сильно напряглась, поэтому последующее соприкосновение чудо-порошка с моим ожогом вызвало такой приступ боли, что я просто взвыла.
Что было потом, я помнила плохо. Боль затопила меня так сильно, что я просто скулила, искусывая губы до крови и умываясь слезами, как водой.
Но со стороны руки Лиррэя я постоянно ощущала приток живительной силы, и только это спасало меня от настоящей истерики.
Наконец, боль начала уменьшаться, и меня поволокло в сон.
Но мне нельзя спать!!! Вдруг меня разденут???
Я с огромным усилием воли открыла глаза. Джина куда-то ушла, но Джонас по-прежнему стоял около меня, смотря словно сквозь пространство.
— Спасибо, Джонас, — прошептала я слабым уставшим голосом. — Я твой должник…
Он фыркнул, но впервые на его лице я не заметила настоящего
Он сделал глубокий вдох, присел на корточки снова и взглянул мне прямо в глаза.
— Ты сегодня был настоящим героем, Джайз, — вдруг произнес он, и я с трепетом поняла, что он абсолютно искренен.
Меня затопило таким волнением, что я не смогла больше смотреть в эти, вдруг полыхнувшие уважением глаза. Прикрыла веки и все равно провалилась в сон…
***
Через неделю
Моя рука полностью восстановилась, и меня никто не раздел.
Отношение Джонаса стало совершенно другим. И хотя мы с ним не стали друзьями, но агрессии с его стороны больше не было.
Каждое утро мы теперь с ним здоровались и желали друг другу успехов в учебе. Когда виделись в столовой, Джонас мне даже кивал, и это приводило меня в какой-то непонятный восторг.
Тим, который создал смертоносное плетение, был признан больным и отправлен из Академии в столичный лекарский пансионат на обследование.
Глава Бишон лично похвалил меня за фантастическую скорость реакции, а братья Боэмми автоматом выставили «отлично» за весь семестр.
Это не могло не радовать, поэтому я чувствовала, что моя жизнь начинает налаживаться…
Если бы не одно «но»!
ГОЛОД!
Он снова подобрался ко мне стремительно и неумолимо, и следующим утром я встала на ноги, ощущая противную дрожь во всем теле.
Джонас уже оделся и читал книгу на кровати.
Я едва разлепила глаза, потому что они стали воспаленными и наверняка покраснели. Недомогание настигло меня не то, чтобы внезапно, но набросилось как-то уж стремительно и жестко.
Не поднимая головы, я буркнула Джонасу «доброе утро» и поспешила к шкафу. Открыв его створки, я начала доставать свою одежду.
Кстати, чтобы одеться с утра, мне приходилось серьезно изгаляться.
Спать с перетянутой грудью я не могла — это было сущей пыткой. Но пижама моя была широкой и плотной, а грудь маленькой и незначительной. К тому же, вставая, я всегда хватала приготовленное для этого полотенце и держала его на уровне грудной клетки, пока добиралась к шкафу.
Спрятавшись за открытыми створками, я быстро выныривала из пижамных штанов и впрыгивала в свои ученические. С верхом было сложнее. Мне приходилось набрасывать прямо на пижамную рубашку ученический камзол, брать в руки остальную одежду и бежать перематываться в общем туалете!
Сегодня, как на зло, мои руки сильно дрожали, и я долго не могла попасть в штанину ногой. Когда попала, никак не могла застегнуть пуговицы и устало пыхтела в две дырки, невольно привлекая к себе ненужное внимание.
Джонас возник передо мной так неожиданно, что я аж подпрыгнула.
Он всмотрелся в мое бледное, немного припухшее лицо и покрасневшие глаза, и удивился.
Я же быстро отвернулась, боясь, как бы он не разглядел чего-то ненужного через распахнутый ученический камзол.