Вампир в Клане. Инструкция по выживанию

Щедрина Алла Вячеславовна

«Полигон» с каждым днем становился все разнообразней. Пробежки дополнялись тренировками в одном из пустых товарных вагонов. Причем Хеннеру долго скрывать свой уровень не удалось. На второй день Гром взял его в спарринг, и, подразобравшись в возможностях вампира, принялся гонять втрое больше, чем остальных. И возразить нечего было… Вдобавок к физическим тренировкам Гром показывал карты местности, куда они направлялись, сопровождая показ комментариями, обозначая, в каких точках есть приметные ориентиры и заставляя все это затверживать наизусть. То есть, по-хорошему, заново учили все это только новички — Эштин и Хеннер, остальные лишь повторяли. Но уж если кто-то не мог ответить, на какой миле находится ответвление дороги к тому или иному селению, или назвать ориентиры, по которым можно отыскать ручьи и колодцы, или куда лучше не соваться и почему, Гром устраивал лентяю такую взбучку, что мало не казалось никому, даже тем, кто на незнании не попался. Хеннер намертво не понимал, зачем телохранителям, которые движутся отрядом, подобные

знания, но запоминал прилежно — уж ему-то подобная информация точно лишней не будет. За время поездки вампиру выпало дважды дежурить — то есть торчать в вагоне Девита, изображая молчаливую статую. Наниматель оказался мужчиной властным, на телохранителей обращал внимания не больше, чем на своего любимца — громадного пса-волкодава, тоже ехавшего в вагоне. Однако и не меньше, к тому же Хеннер отметил, что Девит всегда сначала озабочивается едой для своего Корби, и тут же вспоминает о дежурных телохранителях. И ехидно резюмировал, правда, про себя, что, похоже, у торговца в башке такой пунктик сидит — «покормить охрану». Хорошо хоть, не из одной миски… А то мало ли. Вот к своему начальнику охраны Девит относился вполне по-человечески. Похоже, они даже дружили, или, как минимум, близко приятельствовали. В общем и целом дежурства Хеннер перетерпел, как одно из скучнейших, но необходимых составляющих профессии. Очень напоминало, когда он, затаившись, дожидался очередной объект… И никуда от этого не денешься. Все остальное время вампир не вылазил из вагона. Почти. Лишь наскоро поохотился на одной из остановок, выпив среди складов то ли грузчика, то ли рабочего. Здоровый мужик попался, даже помял Хеннера немного. Впрочем, после порции жидкого «питания» вампир и думать о травмах забыл. Труп он засунул между сгнивших бочек и куч мусора, в дальнем углу складов, здесь его обнаружат очень нескоро. Пьянок больше не устраивали. Вечерами свободные от дежурства мужчины резались в карты, причем к игрокам часто присоединялась местная нечисть. Как выяснилось, вагонные любили карты и играли очень неплохо. Хеннер не раз с ехидным любопытством наблюдал за забавнейшей сценой, частенько повторяющейся в разных вариациях.

Крошечный человечек, макушка которого еле виднелась над веером карт, невероятным образом удерживающихся небольшими ручонками, а снизу из-под того же веера торчали босые волосатые ступни (почему-то все вагонные ходили босиком), с азартными возгласами заядлого игрока обставлял сидящего напротив верзилу-человека. И частенько обставлял, кстати! Люди использовали в качестве ставок только деньги, хоть и небольшие. А вот с мелкой нечистью можно было договориться о «натуральном обмене» и в случае выигрыша, и в случае проигрыша. Так Доминго, проиграв, отдал вагонному Лесли сверкающий брелок на цепочке — такой «откупной» победителя вполне устроил. Хоть ценности безделушка не имела практически никакой, зато смотрелась как! Со следующего дня одна из вагонных щеголяла этим самым брелком, так и не сняв его до конца поездки. То ли жена Лесли, то ли подружка, в их отношениях черт ногу сломит. Кстати, у вагонных их форменные темно-красным костюмчики обязательно дополнялись какой-нибудь деталью одежды или украшением другого цвета. У каждого малыша подобная вещица была своя, повторов Хеннер ни разу не видел, причем обязательно яркая или даже сверкающая. Впрочем, вагонные играли не только на безделушки. Так же слишком явно — по крайней мере для вампира — проводилась параллель между проигрышами вагонных Снупи и Эштину, и неприятностями, в которые попадал Принкел два дня подряд. Первый раз он проснулся от холодного душа. На мужчину вылилась вода из медного кувшина, очутившегося непонятно каким образом на верхней, предназначенной для багажа, полке… И финалом этот самый кувшин свалился ему на голову, хорошо хоть, Принкел успел увернуться.

Второй раз малопопулярный телохранитель, совершавший ночью вояж по необходимости, вернувшись в постель, не заметил, что в ней полно мелко растертой травы… К утру все тело у него покрылось ярко-красной, жутко зудящей сыпью. Правда сошла она быстро, к вечеру, но весь этот день окружающим было мало места. Принкел мало того, что нажаловался Грому — а тот пропесочил всех, не разбираясь, кто прав, кто виноват — так еще самым занудным образом высказывая свое неудовольствие… До тех пор, пока кто-то из ребят не пообещал ему «крупных приятностей» если он не заткнется. Хеннер, конечно, над Принкелом ржал. Но свою постель и окружающее пространство после этого стал проверять втрое внимательней — мало ли, может, вагонный, с которым он сцепился при посадке, все же решит отыграться… Или еще кто. В общем, скучной поездка не была.

Очередным утром Хеннер проснулся от запаха — резкого, но не неприятного, наоборот, успокаивающего, знакомого. Правда, не очень соотносимого со стуком колес и ощутимым движением вагона. Вампир потянулся и только после этого открыл глаза. Буквально перед его носом, на стекле окна, висел венок. Небольшой, аккуратный такой веночек из остролиста и полыни, перевитый ярко-бирюзовой ленточкой. В центре торчала тоненькая свечка с обугленным фитильком. Вампир вновь потянулся, хмыкнул и перетек в сидячее положение.

Оглядевшись, хмыкнул еще раз. Его венок, как и ожидалось, оказался не единственным. Такие же «украшения» висели над койками Эштина и Раста, в углах купе гирляндами свисали хвойные ветки, а дверь и окно были тщательно обрамлены

растительным декором. Вагонные небось постарались. А вампир только сейчас вспомнил, что сегодня канун ночи Памяти, «мертвоночи», едва не самой опасной в году. В этот день после захода солнца души умерших с легкостью проникали в мир живых.

И отнюдь не только с доброжелательными намерениями. Хотя и такое случалось, умершие родственники навещали своих потомков, интересовались их делами, помогали советом. Но чаще все же грань миров переходили озлобленные духи, жаждущие мщения или просто голодные. Причем гарантии, что дух доберется именно до своего обидчика, не было никакой, по большей части, «под раздачу» попадал первый встречный. Поэтому после темноты люди старались лишний раз на улицу не показываться. А дома загодя защищали оберегами, кто во что горазд. На улицах жизнь замирала, но в домах, наоборот, устраивались шумные праздники. Заодно и потому, что духи предпочитали обходить людные сборища стороной. Поэтому в ночь Памяти люди обычно не спали, устраивая празднество до утра. При этом одевали маски, необычные или карнавальные костюмы — чтобы мертвец, пришедший за живым обидчиком, не смог его узнать и найти. В купе ворвался жизнерадостный Эштин, размахивая яркой маской из папье-маше с черно-белыми перьями.

— Смотри, какая классная! В соседнем вагоне продавец, иди, выбери себе что-нибудь!

— Еще не хватало, — буркнул Хеннер, которому при виде щенячьего восторга сопляка тут же захотелось надавать мальчишке по шее. Чтоб дурью не маялся.

— Не будь занудой! Ночью в товарном вагоне, что через один от ресторана, будет карнавал. И только не говори, что ты туда не пойдешь! Эштин, подпрыгнув повыше, рывком сунул маску на багажную полку (вагон при этом даже тряхнуло, весил все же парень немало), и опять с тем же радостно-восторженным выражением уставился на вампира. Тот, неожиданно для себя, успокоился — ну, носится мальчишка, ну, радуется… Пусть его. К счастью, никто его, Хеннера, не может обязать в этой белиберде участвовать. Вампир пожал плечами, лениво отозвался:

— Не пойду. И сунулся к раковине, собираясь перед завтраком хоть немного привести себя в порядок. На приставучие домогательства мальчишки он попытался не обращать внимания. Но тот не умолкал и Хеннер, наконец не выдержав, прервал почти непрерывный поток раздражающей болтовни, рявкнув:

— Сказал, не пойду! И отстань от меня, в конце концов! Эштин уставился на вампира, явно недоумевая, чего тот разорался.

И, пожав плечами, ушел, не преминув, впрочем, напоследок заметить:

— А ты все же подумай насчет праздника! Вампир, покосившись ему вслед, чуть не плюнул. Ну, блин, святая простота! Однако… Похоже, хоть на полчаса, а придется мелькнуть на этом дурацком празднике. Слишком выделяться нежелательно. …Но ни на какой карнавал Хеннер не пошел. Так получилось, что он просто вырубился сразу после ужина — вымотался за день. Несмотря на грядущий праздник, а может, и в его преддверии, чтобы подчиненные «не расслаблялись», Гром устроил основательную тренировочку…

Которая обошлась без трагедии лишь невероятной удачей. В этот раз напарником Хеннера оказался Доминго. Мужик выглядел отстраненным и задумчивым, даже рассеянным, что не замедлило привести к неприятностям. Доминго сорвался под самый конец пробежки, когда соскальзывал по стойкам с крыши вагона на площадку. Он шел перед вампиром, тот успел перехватил летящего на рельсы человека, цапнув его за одежду. Хеннер сам едва удержался от падения, с двойным-то весом, но сумел рывком вытянуть Доминго. И лишь убедившись, что тот в безопасности, разжал пальцы. Смерив взглядом побледневшего мужчину, буркнул:

— Идиот.

— Буду должен, — почти одновременно выдохнул человек. «Ага, кровью отплатишь!» — чуть не брякнул Хеннер, забавляясь ситуацией. Поскольку не сомневался, что никакой «долг» не помешает Доминго его прикончить, узнай он правду. Кстати, судя по запаху свежей крови, Доминго все же не удалось остаться невредимым. Однако мужчина поднялся на ноги одновременно с вампиром, явно собираясь заканчивать пробежку.

— Не болтай об этом, понял? — буркнул Хеннер вдогонку прихрамывающему человеку. Тот, не оборачиваясь, кивнул. До вампира вновь донесло резко-будоражащий аромат… Надо держаться от мужика подальше. Иначе Хеннер имеет все шансы захлебнуться собственной слюной. Поэтому вампир просто обогнал Доминго — остаток пробежки шел внутри поезда, ничего с ним не случится — и, отметившись на финише, пошел «отвлекаться» спаррингом. И «наотвлекался» настолько основательно, что вечером едва добрел до кровати и заснул сразу, лишь только голова коснулась подушки. Хеннер резко открыл глаза, вскинувшись. В купе было темно, вампир находился здесь один. И Эштин и Раст праздновали. Поезд шел, успокаивающе постукивая на стыках рельс. Идиллия, можно сказать. Но что-то вампира все-таки разбудило. Он принюхался, прислушался. Вроде причин для тревоги не наблюдалось, однако беспокойство не отпускало.

Ч-черт. В этом гробу на колесах он скоро параноиком станет. Хорошо хоть, послезавтра они прибывали на место. На тот же день выпадал срок охоты… Но, пожалуй, Хеннер поохотится завтра на станции, плюс-минус день значения не имел. Вампир покрутился, устраиваясь поудобнее, чтобы спать дальше.

Поморщившись, машинально потер онемевшее со сна лицо, и замер, ощутив под пальцами не кожу, а… Он подскочил, рванул в туалет. И ошалело уставился на то, что отразилось в зеркальце над раковиной.

Его физиономия была художественно расписана под звериную морду.