Вампирье Таро - Пятнадцать карт из Старшего Аркана
Шрифт:
его жена дали ей приют. Пожилой каретник не раз жаловался на меланхолию и усталость, и однажды слуга обнаружил всех троих - женщину, каретника и его жену - мертвыми. Ребенок лежал в колыбели, живой, бледный, с широко распахнутыми глазами, а на его лице и губах была кровь.
Жюри нашло младенца безусловно виновным и приговорило к смерти.
Палачом был местный мясник. На глазах у всего
Несколько дней назад умер его собственный ребенок. Детская смертность в те дни, увы, была частым явлением. Жена мясника была безутешна.
Она уже уехала из города - в столицу, к сестре. Через неделю мясник присоединился к ней. И они втроем - мясник, жена и дитя, - были самой прекрасной из всех семей на свете.
14. Воздержание
Она сказала, что она - вампир. Я уже точно знал, что она лгунья. Так говорили ее глаза, угольно-черные, которые никогда не смотрели прямо на вас, отвлеченно взирая на невидимок за вашим плечом, позади вас, над вами, в двух дюймах перед вашим носом.
– И как вкус?
– спросил я.
Это было на стоянке позади бара. Она работала в ночную смену, прекрасно смешивала напитки, но сама и капли в рот не брала.
– Сок В8, - сказала она.
– Не низкосолевой эрзац, а оригинал. Или подсоленный газпачо.
– Что такое газпачо?
– Такой холодный овощной суп.
– Ты меня подкалываешь.
– Нет.
– Так ты действительно пьешь кровь? Как я пью В8?
– Не совсем. Если тебе надоест В8, ты можешь взять что-нибудь другое.
– Мда... В8 мне вообще-то не слишком.
– Вот именно. В Китае мы пьем не кровь, а спинномозговую лимфу.
– А она как на вкус?
– Никак. Жиденький бульон.
– Ты ее пробовала?
– Я знаю людей.
Я попробовал краем глаза засечь, отражается ли она в боковом зеркале грузовика, у которого мы стояли. Но было слишком темно.
15. Дьявол
Вот его портрет. Плоские желтые зубы, багряное лицо, рога. В левой руке у него короткий деревянный кол, в правой колотушка.
Конечно, дьяволов не бывает.
16. Башня
Башня возведена в камне и злости,
Зубы смыкаются - костью на кости.
Ночью
Миг промедленья - и сгинешь без слова.
17. Звезда
Знатные и пожилые, следовали они за зимой, наслаждаясь долгими ночами там, где находили их. Впрочем, они предпочитали южную часть северного полушария.
– Видите эту звезду?
– показывали они на одну из маленьких точек в созвездии Дракона.
– Мы родом оттуда. Однажды мы вернемся.
А младшие глумились и насмехались над ними.
Но когда года свернулись в столетия, им надоело тосковать по родине, на которой они никогда не были, и северный климат стал казаться привычным - до тех пор, пока Дракон извивается меж Большой и Малой Медведицами, у хладной Полярной звезды.
20. Страшный Суд
Это как говорить о страсти не говоря о страсти, сказал он им.
Это как говорить о сексе, и боязни секса, и смерти, и боязни смерти, и о чем тут еще можно говорить?
22. Мир
– Самое печальное ты уже знаешь, - сказала она.
– Самое печальное, что мы - это вы.
Я промолчал.
– В ваших фантазиях, - продолжила она, - мой народ такой же как вы. Только лучше. Мы не умираем, не стареем, не испытываем боли, холода и жажды. Более стильные. Умудренные опытом веков. А если мы и пьем кровь - что ж, это как пища для вас, людей. И еще страсть. И светлая радость бытия. Кстати, ведь иначе нас и не выманишь из дома. Склепа. Гроба. Откуда-то... Это фантазии.
– А в действительности?..
– спросил я.
– Мы это вы, - отрезала она.
– Мы это вы, с вашими тараканами в голове и всем, что делает вас людьми - страх, одиночество, замешательство... Ничуть не лучше.
Мы более холодны. Более мертвы. Мне не хватает солнца, еды, чувства как это, коснуться кого-то, заботиться, быть рядом. Я помню себя-живую, помню, как смотрела на людей как на людей, а не как вещи, которые едят и используют, и помню, каково - чувствовать, неважно, радость или горе, все что угодно...
Она остановилась.
– Ты плачешь?
– спросил я.
– Мы не плачем.
Как я уже говорил, она была лгуньей.