Вампирески. Книга 1. Праздник крови

Раймер Дж.

– Джордж, это ты?

– Тебе нездоровится?

– Нет, я просто задумался.

– О теме можно не спрашивать, – печально вымолвил Джордж. – Я искал тебя, чтобы передать письмо.

– Письмо?

– Оно адресовано тебе и, су

дя по печати, пришло от важного лица.

– Действительно.

– Ну же, Генри! Открой его, и давай посмотрим, от кого оно.

Света из окон еще хватало. Вскрыв конверт, Генри вслух прочитал письмо. Оно гласило о следующем:

«Сэр Френсис Варни передает свои наилучшие пожелания мистеру Баннерворту и выражает озабоченность теми неприятностями, которые,

как он слышал, случились в вашей семье. Сэр Френсис надеется, что искренняя и добрая симпатия соседа не будет принята за навязчивость, и смиренно предлагает вам любую помощь во всем, что находится в пределах его возможностей.

Аббатство Рэтфорд».

– Сэр Френсис Варни? – воскликнул Генри. – Кто это такой?

– Разве ты не помнишь, как несколько дней назад мы говорили о джентльмене, который купил поместье в аббатстве Рэтфорд?

– Так это он? Ты с ним встречался?

– Нет, – ответил Джордж.

– Я не хотел бы сейчас заводить каких-то новых знакомств. Мы слишком бедны – гораздо беднее, чем можно судить по виду нашего дома. Боюсь, что вскоре нам придется продать часть особняка. Конечно, я напишу этому джентльмену вежливый ответ, но постараюсь уклониться от дружеских отношений.

– Это будет трудно сделать, Генри. Ведь наши владения граничат друг с другом.

– Ну и что? Мистер Варни поймет, что мы не хотим заводить с ним знакомства, и, будучи джентльменом, а я в этом нисколько не сомневаюсь, он откажется от дальнейших попыток общения.

– Пусть будет по твоему, брат. Лично мне сейчас действительно не до знакомств – и особенно при нынешних обстоятельствах. Но Генри, прошу тебя, разреши мне участвовать в дежурствах у постели Флоры. Я отдохнул и чувствую себя готовым для ночного бдения.

– Я бы не советовал тебе этого, Джордж. Ты же знаешь, что твое здоровье далеко не в лучшем состоянии.

– И все же позволь. Иначе беспокойство навредит мне больше, чем бессонная ночь в комнате нашей сестры.

Этот аргумент показался Генри убедительным, и он не стал противиться желанию Джорджа участвовать в ночном дежурстве.

– В этом есть и преимущество, – добавил Джордж. – Если нас будет трое, то в случае необходимости двое могут предпринять активные действия, и Флора при этом не останется одна.

– Да, ты прав. Это большое преимущество.

К тому времени по небосводу начал растекаться мягкий серебристый свет. Взошла луна. После ночной грозы воздух был по-прежнему чист и свеж, поэтому сияние луны казалось ярче и прекраснее, чем обычно. Сумерки сгущались, но приобретали нереальные молочные оттенки.

Заметив восход ночного светила, оба брата поспешили в комнату Флоры. В коридоре их уже поджидал мистер Маршдел. Хотя Генри и Джордж не имели ничего против компании отважного джентльмена, они начали уговаривать – вернее, настойчиво убеждать его – не нарушать своего покоя, сидя с ними у ложа сестры. Но тот резонно ответил:

– Позвольте мне остаться. Я старше вас и могу оценить ситуацию спокойнее, чем вы. Если вчерашний гость объявится снова, он больше от меня не убежит.

– И как же вы его поймаете?

– С именем Бога на устах я вступлю с ним в схватку, – торжественно объявил мистер Маршдел.

– Вы уже пытались сделать это прошлой ночью.

– Да, пытался.

И я забыл показать вам, что осталось в моих руках. Смотрите. Что вы скажите об этом?

Он показал им обрывок рукава со старомодными кружевами и двумя золоченными пуговицами. При более тщательном осмотре юноши сошлись во мнении, что это часть какого-то обветшалого камзола. Внезапно Генри занервничал и задал мистеру Маршделу вопрос:

– А этот кусок не напоминает вам одежду прошлого века?

– Он остался в моих руках только потому, что буквально истлел и уже не мог выдерживать натяжения.

– Кроме того, от него исходит странный запах.

– Я тоже заметил его, – сказал мистер Маршдел. – Должен признаться, что этот запах навевает мне мысли о тлене могилы.

– И мне, – согласился Джордж. – А что если наш ночной визитер имеет к могиле и тлену прямое отношение?

– Будем надеяться, что нет. Лично я не хочу допускать в свой ум никаких доказательств того, что мы пока можем отрицать – пусть даже и с трудом.

Мистер Маршдел засунул обрывок камзола в карман, и трое мужчин, стараясь не шуметь, вошли в комнату Флоры.

***

***

До полуночи оставалось несколько минут. Луна поднималась по дуге небес, лаская землю призрачным сиянием. За окнами была такая красота, какую редко можно увидеть, даже прожив большую и долгую жизнь.

Флора спала, поэтому оба брата и мистер Маршдел, сидевшие у ее ложа, хранили молчание. Сон девушки становился все более беспокойным, и мужчины боялись нарушить его каким-либо громким звуком. Время от времени они перешептывались между собой. Комната хотя и была меньше прежней спальной, но позволяла им сидеть на некотором расстоянии от постели Флоры.

Поначалу они вообще молчали, но когда часы пробили полночь, и эхо последнего удара угасло в тишине, трех стражей охватила безотчетная тревога. Чтобы избавиться от нее, мужчины завели беседу.

– Как сияет луна, – тихо вымолвил Генри.

– Я никогда не видел ее такой яркой, – ответил Маршдел. – У меня растет убеждение, что сегодня ночью нас никто не потревожит.

– Вчера он явился позже, – заметил Генри.

– Да, пока рано поздравлять друг друга со спокойным дежурством.

– Весь дом затих, – добавил Джордж. – Я и не думал, что тишина может быть такой интенсивной.

– Действительно тихо.

– Тсс! Она пошевелилась.

Застонав во сне, Флора сделала легкое движение. Занавес, опущенный вокруг кровати, защищал ее глаза от лунного света, который вливался в комнату. В принципе, можно было бы закрыть ставни, но мужчины не стали делать этого, поскольку в темноте их наблюдение оказалось бы бесполезным, и они не увидели бы того, кто попытался бы проникнуть в комнату.

Прошло не меньше четверти часа, прежде чем мистер Маршдел прошептал:

– Мне сейчас пришло в голову, что этот кусок ткани, оторванный мной прошлой ночью от одежды вора, удивительным образом напоминает по цвету и стилю камзол того мужчины, который изображен на портрете в комнате, где прежде спала Флора.