Вампирские архивы: Книга 2. Проклятие крови

Дойл Артур Конан

— Говорю же, это не я!

— Ты псих, слышишь? Тебя стоит упечь за решетку.

Преториус все больше сердился. Прохожие обходили их.

Гевин молча свернул с Сент-Мартин-лейн на Лонг-Акр и тут же осознал, какую ошибку совершил. Здесь было пусто и довольно далеко от оживленных людных мест. Следовало, безусловно, свернуть не налево, а направо, тогда он быстро вышел бы на Чарринг-Кросс-роуд.

Там нетрудно затеряться. Черт возьми, он не мог развернуться и направиться в обратную сторону. Все, что ему оставалось, — двигаться прямо (идти, а ни

в коем случае не бежать от бешеных псов, наступающих на пятки) и надеяться, что удастся удержать разговор в прежнем относительно мирном русле.

— Ты стоишь мне денег, — бросил ему в спину Преториус.

— Не понимаю…

— Ты вывел из строя моего лучшего мальчишку. Судя по всему, надолго. Он дьявольски напуган, слышишь?

— Повторяю, я ничего тебе не сделал.

— Почему ты врешь мне, белая шваль? Не считаешь меня достойным услышать правду? — Преториус нагнал его и пошел рядом, оставив своих дружков позади. — Послушай, — шепнул он Гевину на ухо, — таких ребят легко соблазнить. Я это понимаю, и мне наплевать. Но ты причинил ему боль, а у меня сердце кровью обливается, когда кому-то из моих ребят делают больно.

— Ты думаешь, если бы я сделал такое, я спокойно разгуливал бы по улице?

— Ты, мне кажется, не такой хороший, насколько хочешь казаться. Речь идет не о паре синяков. Ты искупался в крови моего парня. Повесил и исполосовал ножом, а потом подбросил мне на порог в одних носках. Ты хорошо расслышал, белый? Ты меня понял?

Преториус был разъярен, и Гевин не знал, как ко всему этому относиться. Он не проронил ни слова в ответ и продолжал идти.

— Этот малыш восхищался тобой, — говорил Преториус. — Говорил, что твоя история — учебник для начинающих. Что скажешь?

— Ничего.

— Это чертовски лестно для тебя, парень, ведь на самом деле ты такого не заслуживаешь!

— Благодарю.

— Ты сделал неплохую карьеру. Но теперь она закончена.

Гевин ощутил леденящий холод. Он-то надеялся, что Преториус ограничится предупреждением. Но нет, они хотели разделаться с ним. Господи, они убьют его, и самое ужасное — убьют за то, чего он не делал, о чем он даже не догадывался.

— Мы вышвырнем тебя с улицы, белый! Навсегда.

— Я тут ни при чем.

— Малыш узнал тебя. Даже с чулком на голове. Твой голос и твоя одежда. Тебя опознали, белый. Делай выводы.

— Убирайся к черту!

Гевин бросился бежать. В юности он неплохо бегал — о, как нужна ему сейчас прежняя скорость! Преториус захохотал:

— Какой ты, однако, резвый!

По мостовой за ним неслись две пары ног. Ближе, еще ближе. Гевин уже выдохся. Плотно облегающие джинсы слишком неудобны для бега. Гонка проиграна.

— Тебя никто не отпускал. — Один из болванов вцепился в его руку.

— Неплохо бегаешь, — улыбнулся Преториус, приближаясь к своим псам и загнанной жертве. Он еле заметно кивнул одному из дружков.

— Кристиан.

Кристиан со всей силы ударил Гевина по почкам. Боль пронзила юношу, перед глазами пошли разноцветные круги.

— Готов, —

отрапортовал Кристиан.

— Давайте, быстро!

Его потащили в темный переулок. Куртка и рубашка треснули, дорогие туфли, испачканные в грязи, цеплялись о мостовую. Гевина поставили на ноги. В кромешной тьме перед собой он видел лишь висящие в пустоте глаза Преториуса.

— Ну, вот мы и на месте, — произнес он. — Как славно!

— Я… я не трогал его, — простонал Гевин.

Безымянный дружок Преториуса — должно быть, не христианин, а язычник [73] — взял Гевина за ворот и швырнул к стене. Он поскользнулся, не устоял и свалился в грязь. Его самолюбие — тоже. Он готов умолять. Он встанет на колени и будет лизать этим тварям пятки, лишь бы закончился этот кошмар. Лишь бы они не тронули его лицо.

По слухам, это одно из любимых развлечений Преториуса — уничтожать красоту. Случалось, он лезвием вырезал жертвам губы как сувенир на память.

73

Игра слов: имя Кристиан (Christian) — означает «христианин»; Not-Christian — соответственно, не христианин, язычник.

Гевин бросился вперед и упал руками в грязную жижу. Что-то гнилостно-мягкое выскользнуло из-под ладони.

Язычник обменялся с Преториусом ухмылкой.

— Какой милашка!

Преториус расколол очередной орех.

— Похоже, он наконец-то нашел свое место в жизни.

— Я его не трогал! — канючил Гевин.

Ему оставалось только отрицать все, хотя это было уже бесполезно.

— Не оправдывайся!

— Пожалуйста!

— Хочу покончить с ним поскорее, — взглянув на часы, сказал Преториус. — Нужно еще кое-куда заглянуть, кое с кем повеселиться.

Гевин поднял глаза на своих мучителей. Уличные огни горели всего в десятке метров от него — если бы он мог вырваться из рук подонков.

— Позволь мне тебя немного подкрасить. Красота, видишь ли, требует жертв.

В руке Преториуса блеснул нож. Язычник вынул из кармана толстую веревку с узлом на конце. Узел во рту, веревка вокруг головы и никакой возможности кричать, когда от этого зависит жизнь.

Гевин резко вскочил, но, поскользнувшись на жирной грязи, налетел на Кристиана и вместе с ним рухнул на землю. Побег не удался.

На мгновение наступила полная тишина. Преториус, пачкая руки о белую мразь, поставил его на ноги.

— Бежать некуда, сволочь! — сказал он и поднес лезвие к подбородку Гевина.

Здесь кости четко выступали из-под кожи, и Преториус без дальнейших дебатов начал резать по краю челюсти, забыв заткнуть жертве рот. Гевин вскрикнул, когда кровь заструилась по шее, но, казалось, чьи-то толстые пальцы схватили его за язык, и звук погиб, так и не вырвавшись наружу.

Пульс бешено отдавался в виске. Перед Гевином одно за другим стали открываться окна, и он падал в них, теряя сознание.