Вампирские архивы: Книга 2. Проклятие крови
Шрифт:
Он высасывает из меня жизнь, но я ли должен быть его жертвой? Как мне сказать ему, что того человека, за которого меня принимают, в чьем теле мечется мой разум, уже нет здесь? Я пришел из другого времени, из другой эпохи, из другого мира!
Боже, помоги мне! Он высасывает из меня жизнь, а я ничего не могу сделать!
Когда же начался этот кошмар? С тех пор прошла вечность. Думаю, все началось, когда мы с женой увидели кресло.
Одним жарким июльским воскресным днем мы возвращались в Лондон, проведя уик-энд на пикнике в Эссексе. Было где-то часа два, когда мы проезжали городок Ньюпорт, стоявший
— Смотри, какое потрясающее кресло в витрине того антикварного магазина.
Я не слишком обрадовался, так как хотел пораньше попасть домой, посмотреть по телевизору классический фильм с Хамфри Богартом. Этого фильма я никогда не видел, хотя и являюсь поклонником Богарта уже много лет.
— Ну и что? — пробормотал я угрюмо, выходя из машины и идя вслед за ней. — Магазин все равно закрыт.
Но он был открыт. Торговля по воскресеньям, когда огромное количество жителей Лондона возвращаются домой после выходных, была очень прибыльной, и поэтому большинство антикварных магазинов здесь открыто во второй половине дня.
Кресло стояло в витрине подобно одинокому стражу. Оно напоминало квадрат с прямой спинкой и крепкими ручками, сделанный из темного дуба, без обычной резьбы по дереву, о которой вспоминаешь, когда видишь подобные вещи. Вид его был прост и аскетичен. Сиденье было обито выцветшей тканью черного цвета, по всей видимости созданной вместе с креслом. Выглядело оно отталкивающе, наверное, из-за странных голов драконов, изображенных на нем. Такой же рисунок был и на маленькой подушке для спины, полоске в фут шириной, протянутой посреди спинки. Я никак не мог назвать этот предмет мебели потрясающим или изысканным — это было приземистое, уродливое и какое-то агрессивное кресло. И уж точно оно не стоило ста фунтов, как гласила бирка, прикрепленная к одной из ручек.
Но у жены были совершенно противоположные виды на него. Она уже решила, что кресло идеально подходит для моего кабинета и даст нам лишний стул, куда мы сможем усадить незваных гостей. Его можно легко обить заново, чтобы оно подходило к общей цветовой, зелено-золотой гамме нашего дома.
— Нам нужно функциональное кресло, — заявила мне жена, — и это оно.
Она была непоколебима, так что я поворчал лишь для порядка, краем глаза поглядывая на часы. Сделку заключили на удивление быстро, хотя моя жена очень любит поторговаться, а продавец магазина, в отличие от обыкновенного антиквара, оказался удручающе болтливым.
— Это очень красивое кресло. Викторианский период, сделано в Восточной Европе. Посмотрите, сзади есть дата и место изготовления. — Он указал на спинку, где маленькими буквами было вырезано слово «Бистрица» и дата «1887». Торговец уверенно улыбнулся. — Его сделали в Румынии. Я купил это кресло в старой Художественной галерее Перфлита.
— Художественная галерея Перфлита? — спросил я, чувствуя, что настало время и мне вступить в разговор. — Это не та старая галерея, по поводу которой прошло несколько акций протеста пару месяцев назад?
— Да. Вам знакомо это место? Городок Перфлит в Эссексе? Галерея располагалась в старинном здании, поместье Карфакс, построенном еще в Средние века. Ее открыли в викторианское время, но из-за недостатка денег расформировали, а здание
Я кивнул, думая, что, пожалуй, не к месту встрял в разговор и нарвался на целую лекцию.
Не обращая внимания на меня, антиквар беспечно продолжил:
— Когда музей закрыли, множество его экспонатов выставили на аукцион, где я и купил это кресло. Согласно каталогу, оно находилось там еще до открытия галереи и принадлежало бывшему владельцу дома. Говорят, он был иностранцем… румыном, если судить по этой вещице.
Наконец действо свершилось, мою супругу просветили насчет древесных червей и методов обивки мебели, мы передали деньги, прикрутили кресло веревкой к крыше машины и поехали домой.
Наступил понедельник. Жена поехала в офис, а я все утро просидел в кабинете, разрисовывая бумагу, в тщетной надежде написать гениальный сюжет для «мыльной оперы», где работал сценаристом. В середине дня позвонила жена и велела обзвонить обивщиков мебели для сравнения цен. К тому времени я уже совершенно забыл о кресле, все еще привязанном к крыше машины, и, чувствуя себя слегка виноватым, спустился в гараж, снял его, отнес в кабинет и поставил в выбранный женой угол, обозрев новый элемент антуража критическим взглядом. Признаюсь, эта вещь мне не нравилась: она была такой… квадратной и, казалось, бросала мне вызов. Трудно описать это ощущение, но вы же видели людей с выставленной вперед челюстью — квадратных и агрессивных? Вот примерно такие впечатления оставляло у меня это кресло.
Через некоторое время, наверное, чтобы ответить на вызов, я сел в него, и по позвоночнику сразу пополз холодок, а в душу закралось странное чувство тревоги, столь сильное, что меня буквально выбросило из кресла. Я стоял, смотрел на этот предмет и чувствовал себя несколько неловко. Смешно! Как прокомментировал бы такое поведение мой друг Филип, психиатр? Конечно, мне не нравилось кресло, но совершенно необязательно было создавать физические иллюзии вокруг своей неприязни.
Я снова сел и, как ожидал, холодное чувство тревоги исчезло — всего лишь легкая тень в разуме. На самом деле кресло было потрясающе комфортным. Я устроился поудобнее, положил руки на подлокотники, откинул голову, раскинул ноги. Все было просто замечательно.
Мне стало так хорошо, что потянуло в сон. Признаюсь, люблю поспать минут десять после обеда, это расслабляет и стимулирует разум. Я сел прямо, закрыл и так смыкающиеся веки, позволив нежной дреме унести меня вдаль.
Когда проснулся, уже стемнело.
Какое-то время у меня кружилась голова, но затем сон окончательно ушел, и я огляделся вокруг. Который час? За высокими стрельчатыми окнами виднелось темно-голубое небо раннего вечера. Постойте, но в моем кабинете нет высоких стрельчатых окон, их нет во всем доме!
Быстро моргая, чтобы приспособиться к темному комнатному освещению, я неожиданно понял, что нахожусь в каком-то неизвестном мне месте, постарался подняться, но с удивлением обнаружил, что не могу пошевелиться, — все тело было вялым и совершенно не слушалось приказов, хотя разум оставался ясным и твердым. Так что мне пришлось лишь сидеть здесь, обливаясь холодным потом от паники и страха, широко раскрытыми глазами осматривать незнакомое помещение, стараясь проснуться и осмыслить происходящее.